Костяная дверь

– Конечно, – хмыкнул я, передвигая ящики. Я думал о том, какие семь ужасов могут скрываться в склепах.

– Хорошо. – Хоук встал сзади и подтолкнул меня в спину.

– Хоук, – неуверенно начал я, – о каких семи ужасах…

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Лестница тишины, забыл?

Лестница оказалась длиннее, чем я мог представить, и вскоре у меня на лбу выступили капельки пота. Твёрдые края ящиков больно вреза́лись в пальцы, и мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы их не уронить. Я старался не думать, с какой высоты упаду и что буду делать, если вдруг погаснут факелы.

Потом я оступился. Если бы я уже не находился в самом низу, то наверняка бы погиб. Я съехал с трёх ступенек и больно приземлился на пол. Мне удалось не уронить ящики.

– Счастливый день, – сказал Хоук, помогая мне встать. – Именно поэтому я и спросил. Было бы безумием отпускать тебя туда в несчастливый день.

– Откуда вы про это узнали? – спросил я. – Я никогда никому не рассказывал.

Хоук отошёл в сторону.

– Потому что я главный специалист по первому и единственному Фейтеру, Реллику Провидцу. О нём сохранилось очень мало стоящих сведений – в основном это сообщения из вторых уст, – но нам кое-что известно о его юности.

– И у него тоже были счастливые и несчастливые дни? – догадался я.

– Он называл их хорошими и плохими днями, – ответил Хоук. – И такие дни у него были, пока он не научился использовать свою силу. То, что подобное происходит и с тобой, говорит о том, что ты настоящий Фейтер. Или что тебя укусила норвакская ласка судьбы. – Хоук замолчал. – Тебя же она не кусала?

– Я так не думаю.

Последний коридор закончился большой сетью тоннелей, и я ахнул. Это был огромный запутанный лабиринт. Если я окажусь здесь без света и карты, то буду похож на комара, попавшего в тёмную паутину. На муху в арахисовом масле. На слизня, запутавшегося в рогатке[53].

– Да, – сказал Хоук, как будто прочитав мои мысли. – В первый раз выглядит жутковато, верно? Я совсем забыл. Держись рядом. Если потеряешься, я могу тебя и не найти. – Он быстро повернулся и исчез в боковом коридоре. Я поспешил за ним. Хоук сворачивал ещё семь или восемь раз. Наконец мы добрались до маленькой деееревянной двееери с изображением полумееесяца, пооокрытой паааутиной[54].

– Здесь мы прячем вещи для Гладстона, – с нежностью произнёс Хоук. – Он настоящий параноик. Как только он находит вещь, имеющую хотя бы небольшую ценность, как, например, этот напиток, то тут же начинает бояться, что её кто-то украдёт. А потом он отдаёт её мне, чтобы я её спрятал. Странный человек. Когда начнутся каникулы, она ему опять понадобится. – Хоук распахнул дверь, и мы вошли в маленькую кладовку, набитую разным хламом – там были коробка записных книжек, ржавая тележка, нечто вроде собачьего костюма, стеклянная банка с болтами и дюжина других предметов. Мы поставили медовый напиток в тележку, и когда Хоук наклонился, из-под его плаща выскользнул медальон. Кодекс. Он был похож на мой, но только на нём был другой рисунок – мечи, ветки или что-то в этом духе, а в самом центре блестящий чёрный камень.

– Такие штуки есть у всех? – спросил я, указывая на кодекс.

Хоук опустил глаза и сунул медальон под одежду.

– У всех магов.

– А почему на моём нет камня?