Семь ступеней в полной темноте

22
18
20
22
24
26
28
30

–Ну что ты, это же все во благо.

Заметив на себе вопросительные взгляды, Уна выпрямилась, и вежливо пояснила:

– Не беспокойтесь барышни, я в этой затее не участвую. В другой раз я бы с удовольствием, но… обстоятельства немножко иные. Этот хмурый, но очень милый юноша, если кто не знает – мой сын.

– Да ладно!? – воскликнула старшая из сестер.

– Правда, правда, без шуток. А потому, зная ваши порочные наклонности, хочу чисто символически предостеречь: мальчик дорог мне как есть, с руками, ногами и головой. Ну и всем, что у него там прилагается.

– Ну что ты, как можно… – драматично возмутилась Аделина. – Отец дал нам четкие указания на этот счет. Сей кладезь жизни мы на руках носить готовы. Дело за малым, узнать какой у юноши план.

Арон придвинулся к Сольвейг и еще раз уточнил:

– Ты действительно этого хочешь?

– Шутишь? Я это предложила!

– Зачем?!

– Я, все-таки, благородных кровей, и пекусь о своем народе. А еще, я искренне желаю моим милым, любимым сестрам испытать все прелести материнства.

На словах «все» и «испытать», Сольвейг сделала особый акцент. А потом уже шепотом добавила:

– Пусть эти надменные суки огребут по полной, хотя бы разок в жизни.

– Я тебя понял, – не без улыбки, согласился он. Сольвейг все же не сильно изменилась.

Уна, которая отлично слышала разговор, всем своим видом проявляла солидарность. По крайней мере, его суженая с его же матерью на одной волне. Хотя, это же и пугает. Кузнец неспеша доел остатки чудесного десерта и вытер руки салфеткой. Делать тут больше было нечего, и он жестом предложил Сольвейг уйти.

– Ты иди… Нам еще есть что обсудить. Уна охотно составит тебе компанию.

Кузнец кивнул. Стараясь не шуметь массивным деревянным стулом, он встал. Оглядев всех еще раз, «кладезь жизни» галантно поклонился. После чего, в компании довольной Уны Арон покинул обеденный зал.

Уна шла молча, чуть впереди, но на лице ее светилась ехидная улыбка.

– Ты точно моя мать? – усомнился Арон.

– Да…! – протянула она на распев. – И я нахожу все это чертовски забавным. Чему ты не рад?