Те появились в передней.
— Ну повторяйте, — сказал Борменталь и чуть-чуть притиснул горло Шарикова к шубе, — извините меня...
— Ну хорошо, повторяю, — сиплым голосом ответил совершенно пораженный Шариков, вдруг набрал воздуху, дернулся и попытался крикнуть «караул», но крик не вышел, и голова его совсем погрузилась в шубу.
— Доктор, умоляю вас.
Шариков закивал головой, давая знать, что он покоряется и будет повторять.
— ...Извините меня, многоуважаемая Дарья Петровна и Зинаида...
— Прокофьевна, — шепнула испуганно Зина.
— Уф, Прокофьевна... — говорил, перехватывая воздуху, охрипший Шариков.
— ...что я позволил себе...
— ...позволил...
— ...себе гнусную выходку ночью в состоянии опьянения...
— ...опьянения...
— Никогда больше не буду...
— Не бу...
— Пустите, пустите его, Иван Арнольдович, — взмолились одновременно обе женщины, — вы его задавите!
Борменталь выпустил Шарикова на свободу и сказал:
— Грузовик вас ждет?
— Нет, — почтительно ответил Полиграф, — он только меня привез.
— Зина, отпустите машину. Теперь имейте в виду следующее: вы опять вернулись в квартиру Филиппа Филипповича?
— Куда же мне еще? — робко ответил Шариков, блуждая глазами.