— Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего?
— Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся...
Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собой шевельнулись.
Павел Петрович заговорил:
— Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе...
— Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться!
Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток.
— Я думаю, — начал Павел Петрович, но не кончил.
В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница II-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой.
Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом.
— Давно, давно нужно было устроить!
— Я, признаться...
— Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да?
— Господа, — кокетничал Ксаверий Антонович, — я ведь, в сущности, такой же непосвященный... Хотя...
— Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался!
— Я, признаться...
— Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!..
— Какой ужас! Я не хочу!
— При свете! При свете! Иначе я не согласна! — кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична, — иначе я не поверю!
— Позвольте... Дадим честное слово...