Том 4. Белая гвардия. Роман, пьесы.

Василиса. Ах, боже мой.

Кирпатый и Бандит выстукивают стенку.

Бандит (радостно). Здесь. (Вынимает пакет.)

Ураган. О, це здорово. Что ж ты зараза казав «нема», «нема». А це що? Це ж гроши.

Василиса. Помилуйте, здесь так немного. Это заработанные, кровные.

Ураган. Ты знаешь, что тебе полагается за утайку народных сокровищ. Ты ж бандит. Мы тебя расстрелять должны, согласно революционным законам.

Ванда. Что вы!

Ураган. Молчать! (Граммофон скрипит и останавливается. Ванде.) Ну, заводы, заводы опять. (Граммофон уныло поет «Паду ли я стрелой пронзенный».)

Бандит (переворачивает стол). Ого-го-го!

Весь стол залеплен денежными знаками. Бандиты отдирают их, прячут в карман.

Ураган. Так, нема, кажешь, денег! Ай-ай-ай!

Василиса. Я больше не буду.

Ванда. Это мы на хозяйство.

Ураган. Молчи, грызма[103]. Баб не спрашивают. (Василисе.) Ты ж дурак. Кто ж деньги так прячет? Мы уж в пятой квартире булы, и в каждой деньги налеплены под столами. Интеллигент! Деньги в погребе надо держать.

Василиса (не помня себя). Хорошо.

Ураган. Ну, вот что, хлопцы. Нема часу. Собирайтесь.

Бандит (берет Василисины ботинки с дивана). Яки гарны башмаки!

Василиса. Это шевровые, панове.

Ураган. Так что ж, что шевровые? Так по-твоему, добрый человек не может носить шевровые ботинки? Что ж, он хуже тебя? Ах, ты, сволочь, сволочь. Ты погляди на себя в зеркало: розовый як свинья, нажрал себе морду. Ты посмотри, в чем казак ходит. У него ноги мороженые, рваные. Он за тебя на империалистической войне гнил, а ты в это время в квартире сидел, гроши копил, на граммофоне играл. Ты ж паразит на теле трудящегося народа!

Кирпатый. Да убить его треба. Что с ним разговаривать? Он все равно несознательный.