Гул стихает.
Кири. Не будет больше угнетения на Острове, не будет жгучих бичей надсмотрщиков-арапов, не будет рабства! Вы сами теперь хозяева своего Острова, вы сами — владыки! О, туземцы!
2-й туземец. Почему он говорит это, братья? Почему арап из свиты радуется за нас? В чем дело?
1-й туземец. Это Кири-Куки.
3-й туземец. Кто? Кто?
Гул.
Ликки. Говорил я, что ничего не выйдет из этой прелестной затеи! Унести бы только ноги!
4-й туземец. Это Кири!
Кири. Да, это я. Кто-то из вас, возлюбленные мои туземцы, крикнул: «Почему арап радуется вместе с нами?» Ах, ах! Горечь в моем сердце от подобного вопроса! Кто не знает Кири-Куки? Кто не слышал его не далее как вчера, у маисовых кустов?
1-й туземец. Да, да, мы слышали!
Туземцы. Мы слышали!
1-й туземец. Где Кай-Кум и Фарра-Тете?
Кири. Тише! Слушайте, что сделал я, истинный друг туземного народа, Кири-Куки! Вчера я был схвачен стражею вместе с другими туземцами Кай-Кумом и Фарра-Тете...
1-й туземец. Где же они? Почему ты один?
Кири. Слушайте! Слушайте! Нас бросили в темницу, а затем привели сюда, к подножию сизиного трона, и здесь верная смерть глядела нам в глаза. Я был свидетелем того, как бедных Кая и Фарра приговорили к повешению. Ужас, ужас, ужас!
3-й туземец. А тебя?
Кири. Меня? Со мною вышло гораздо хуже. Старый тиран решил, что для меня, арапа, изменившего ему, смерть в петле на пальме — слишком легкое наказание. Меня ввергли обратно в подземелье и оставили там на сутки, чтобы изобрести для меня неслыханную по жестокости казнь. Там, сидя в сырых недрах, я слышал, как доблестно Кай-Кум и Фарра-Тете вырвались из рук палачей, бросились с Муанганама в океан и уплыли. Бог Вайдуа да хранит их в бурлящей пучине!
Ликки (
1-й туземец. Боги да хранят Кая и Фарра! Да здравствует Кири-Куки, друг туземного народа!
Туземцы. Да здравствует Кири! Да здравствует Кири! Хвала богам!