Том 6. Кабала святош

Пончик. Учись! «...Волконского, ныне показались свежие щечки колхозниц... «Эх, Ваня! Ваня!..» — зазвенело на меже...»

Маркизов. Стоп! Станция! Вот ты, я понимаю, человек большой. Пишешь ты здорово, у тебя гений. Объясни ты мне, отчего литература всегда такая скучная?

Пончик. Дурак ты, вот что я тебе скажу!

Маркизов. За печатное я не скажу. Печатное всегда тянет почитать, а когда литература... «Эх, Ваня, Ваня» — и более ничего. Межа да колхоз!

Пончик. Господи! Какая чушь в голове у этого человека, сколько его ни учи! Значит, по-твоему, литература только писанная — да? И почему всегда «межа да колхоз»? Много ты читал?

Маркизов. Я массу читал.

Пончик. Когда хулиганил в Ленинграде? То-то тебя из союза выперли за чрезмерное чтение...

Маркизов. Что ты меня все время стараешься ткнуть? Правильно про тебя сказано в книге: «полевой змей»! А про меня было так напечатано (вспоминает): «Умерло, граф, мое прошлое».

Пончик. Ох, до чего верно сказал покойный Аполлон Акимович на диспуте: не мечите вы, товарищи, бисера перед свиньями! Историческая фраза! (Швыряет рукопись. Выпивает.)

Пауза.

Маркизов. Она не любит его.

Пончик. Кто кого?

Маркизов (таинственно). Ева Адама не любит.

Пончик. А тебе какое дело?

Маркизов. И я предвижу, что она полюбит меня.

Пончик. Что такое?

Маркизов (шепчет). Она не любит Адама. Я проходил ночью мимо их шатра и слышал, как она плакала.

Пончик (шепотом). Шатаешься по ночам?

Маркизов. И Дарагана не любит, и тебя не любит, а великий Ефросимов... Ну так он великий, при чем он тут? Стало быть, мое счастье придет...

Пончик. Однако... Вот что... Слушай: я тогда на пожаре в банк завернул в Ленинграде — там у меня был текущий счет — и вынул из своего сейфа. (Вынимает пачку.) Это — доллары. Тысячу долларов тебе даю, чтобы ты отвалился от этого дела.