— Я, кажется, русским языком разговариваю? — сказал кот сурово, — спрашиваю: дальше что?
Что дальше — он не добился, Латунский не дал никакого ответа.
— Удостоверение, — сказал кот.
Ничего не помня, ничего не соображая, не спуская глаз с горящих в полутьме зрачков, Латунский вынул паспорт и мертвой рукой протянул его коту.
Кот, не слезая со стула, протянул пухлую лапу к подзеркальному столику, взял с него большие очки в роговой оправе, надел их на морду, от чего сделался еще внушительнее, чем был, и вооружился паспортом Латунского.
«Упаду в обморок», — подумал Латунский. И расслышал, что где-то сдавленно рыдает Коровьев.
— Каким отделением милиции выдан? — спросил кот, сморщившись и всматриваясь в страницу.
Ответа не последовало.
— Двенадцатым, — сам себе сказал кот, водя пальцем по паспорту, который он держал кверху ногами, — ну да, конечно, конечно, двенадцатым. Известное отделение! Там кому попало выдают. Ну да ладно, доберутся когда-нибудь и до них. Попался б ты мне, выдал бы я тебе паспорт!
Кот рассердился и паспорт швырнул на пол.
— Похороны отменяются, — добавил он. И крикнул:
— Фиелло!
В передней появился маленького роста, хромой и весь в бубенчиках. Латунский задохнулся от страху. Он был белее белого. Одной рукой он держался за сердце.
— Латунский, — сказал кот, — понятно?
Молчание.
— Поезжай немедленно в Киев, — сквозь зубы сказал кот, — и сиди там тише воды, ниже травы. И ни о каких квартирах не мечтай. Понятно?
— Понятно, — ответил тихо Латунский.
— Фиелло, проводи, — заключил кот и вышел из передней.
Латунский качнулся на стуле, потом вскочил.
Тот, который в бубенчиках, был рыжий, кривоглазый, косоротый, с торчащими изо рта клыками. Росту он был маленького, доходил только до плеча Латунскому. Но действовал энергично, складно, уверенно, организованно. Прежде всего, он открыл дверь на лестницу, затем взял чемодан Латунского и вышел с ним на площадку. Латунский в это время стоял, прислонившись к стене.