Том 8. Театральный роман. Роман, пьеса, либретто. «Мастер и Маргарита» (1937–1938 гг.)

Гросслинг, Шейнаубург. Он мертв, он мертв... Убить! Убить потаскушек поганых! Убить! Смерть им, смерть! (Хватаются за палаши.)

Аманда, Ева. Милосердие к нам! Милосердие! О, пощадите нас, бедных девчонок! За что же нас убивать?

Блондина. Пощадите!

Памела. У меня есть ребенок!

Фарльсберг. Эй, лейтенанты, назад!.. Черти бы, черти бы взяли!..

Вбегает Кельвейнгштейн, с ним Ледевуар.

Схватили? Скажите, схватили?

Кельвейнгштейн. Нет, ускользнула во тьму!

Фарльсберг. Будите в казарме второй эскадрон! Облаву немедля, облаву! Взвод один на дорогу в Руан!.. Ведь видел же я, что он пьян!.. Награду тому, кто убийцу найдет! (Наклоняясь к Эйрику.) О, идиот!..

Кельвейнгштейн, Гросслинг, Шейнаубург, Ледевуар. Она не уйдет! Она не уйдет!

За сценой тревожно запели трубы.

Занавес

Москва, 26 января 1939 года.

Картина четвертая

Ночь в домике Шантавуана. Шантавуан в одиночестве, сидит за письменным столом и пишет. Зашумел ливень.

Шантавуан. Опять разверзлись небеса! Благословенна ночь ненастья! Лей, ливень, лей и смой всю кровь с лица земли моей несчастной! Благословенна ночь уединенья, здесь в тишине меня покинула тоска, и мысль моя значительна и голова моя легка. Ко мне нисходит вдохновенье... К рассвету проповедь закончу. (Пишет.) Гром и град и огонь на земле, и погибло, что было в полях, и вселились в сердца унынье и страх... (Два дальних ружейных выстрела.) Что это значит? В селеньи было все спокойно. Тревога? Нет, это случайно стрелял какой-нибудь солдат. (Пишет.) О, верьте, свет придет в обитель, сердца покинет вечный страх. Не бойтесь, дети, ваш хранитель стоит незримый на часах... (Стук в дверь.) Кто там? Кто там?

Рашель (за сценой). Откройте, или я погибла!

Шантавуан (открывает дверь. Вбегает Рашель, и Шантавуан отшатывается. Платье Рашели изорвано, с него бежит вода). Что с вами, дочь моя?

Рашель. Закройте дверь!! Закройте дверь... Скорее!

Шантавуан. У вас в глазах безумие и страх. Кто гонится за вами?