«Очень умно!» — подумал Варенуха, но не успел подумать как следует, как в голове у него пронеслись слова: «Глупо! Не может он быть в Ялте!»
Римский же тем временем сделал следующее: аккуратно сложил все полученные телеграммы и копию со своей в пачку, пачку вложил в конверт, заклеил его, надписал на нем несколько слов и вручил его Варенухе, говоря:
— Сейчас же, Иван Савельевич, лично отвези. Пусть там разбирают.
«А вот это действительно умно!» — подумал Варенуха и спрятал конверт в свой портфель. Затем он еще раз на всякий случай навертел на телефоне номер Степиной квартиры, прислушался и радостно и таинственно замигал и загримасничал. Римский вытянул шею.
— Артиста Воланда можно попросить? — сладко спросил Варенуха.
— Они заняты, — ответила трубка дребезжащим голосом, — а кто спрашивает?
— Администратор Варьете Варенуха.
— Иван Савельевич? — радостно вскричала трубка. — Страшно рад слышать ваш голос! Как ваше здоровье?
— Мерси, — изумленно ответил Варенуха, — а с кем я говорю?
— Помощник, помощник его и переводчик Коровьев, — трещала трубка, — весь к вашим услугам, милейший Иван Савельевич! Распоряжайтесь мною как вам будет угодно. Итак?
— Простите, что, Степана Богдановича Лиходеева сейчас нету дома?
— Увы, нету! Нету! — кричала трубка. — Уехал.
— А куда?
— За город кататься на машине.
— К... как? Ка... кататься?.. А когда же он вернется?
— А сказал, подышу свежим воздухом и вернусь!
— Так... — растерянно сказал Варенуха, — мерси. Будьте добры передать мосье Воланду, что выступление его сегодня в третьем отделении.
— Слушаю. Как же. Непременно. Срочно. Всеобязательно. Передам, — отрывисто стукала трубка.
— Всего доброго, — удивляясь, сказал Варенуха.
— Прошу принять, — говорила трубка, — мои наилучшие, наигорячейшие приветы и пожелания! Успехов! Удач! Полного счастья! Всего!