Записи под диктовку есть... акт доверия... — Булгаков очень часто диктовал тексты своих сочинений близким ему людям. Чаще всего это были жены — Любовь Евгеньевна и Елена Сергеевна. Сохранились многие рукописи писателя («Мастер и Маргарита», «Жизнь господина де Мольера», «Адам и Ева» и другие), в которых значительная часть текста написана под диктовку Л. Е. Белозерской и Е. С. Булгаковой.
665
...убили еще одного селькора... Сигаева... это интродукция к совершенно невероятной опере... — В центральных газетах в то время появилось несколько сообщений об убийствах местными жителями селькоров. 23 декабря в «Известиях» была напечатана заметка о зверском убийстве в Армавирском округе недавнего красноармейца, селькора Николая Сигаева — кулаки «раскроили ему топором голову». Булгаков усмотрел в этих сообщениях подтверждение нарастающего недовольства советской властью — «интродукцию» к освободительному движению. Но «опера» получилась совершенно иная, под названием «Коллективизация». Режиссерами и постановщиками этой «невероятной оперы» оказались не те силы, на которые уповал Булгаков, а большевики.
666
...Френкель... Это рак в груди... — Любопытнейший комментарий к этому отрывку дневника писателя дал современный литературовед Михаил Золотоносов. Приведем его с некоторыми сокращениями: «Дневник Булгакова 1923–1925 годов показал: к «еврейской теме» писатель не был равнодушен. Нетрудно, например, из одной записи об издательстве Льва Давидовича Френкеля, размещавшемся в центре Москвы, вывести элементарный антисемитизм [...] Впрочем, говоря об отношении Булгакова к Френкелю, надо учесть два обстоятельства. Первое состоит в том, что ненависть к налаженному френкелевскому делу — это ненависть не просто к еврейскому делу, а к еврейскому буржуазному предприятию. Два чувства складываются, питая и усиливая друг друга. Отсюда и отношение «пролетария» Булгакова к «машинно налаженному делу» Френкеля, приносящему доход и сытую, обеспеченную жизнь, которой лишен писатель (можно даже предположить, что отношение Булгакова и к лозунгу «Все поделить!» не было столь уж простым и однозначным).
Второе обстоятельство объясняет индивидуальное отношение Булгакова как разновидность достаточно распространенной в 1920-е годы в русской культурной среде оценки всплеска еврейской политической, предпринимательской активности в Москве. При всей своей писательской самостоятельности и невключенности в какие-либо литературные объединения Булгаков не мог быть вовсе изолирован от антисемитских влияний среды» (Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 101). К этому довольно внимательному наблюдению хотелось бы заметить, что булгаковский реализм не имеет ни малейшего отношения к антисемитизму.
667
Были: ...Никандров, Кириллов..., Ляшко и Львов-Рогачевский... — Никандров (Шевцов) Николай Никандрович (1878–1964) — писатель; Кириллов Владимир Тимофеевич (1889–1943) — поэт, Ляшко (Лященко) Николай Николаевич (1884–1953) — писатель; Львов-Рогачевский Василий Львович (1873–1930) — критик.
668
...письмо Бернарда Шоу... Радек пытается ответить... — В газете «Известия» (25 декабря) было напечатано письмо Б. Шоу, адресованное в редакцию. Передаем этот текст в сокращении.
«Дорогой сэр!
Боюсь, что для «Известий» невозможно опубликовать мое мнение о положении, создавшемся после отказа от англо-русских договоров. Я могу лишь сказать, что в конце концов экономика должна взять перевес над политикой [...] Советское правительство хорошо сделало бы, если бы как можно скорее отмежевалось от III Интернационала и ясно сказало бы м-ру Зиновьеву, что он должен окончательно сделать выбор между серьезной государственной деятельностью и детскими бессмыслицами для кино [именно это выражение более всего понравилось Булгакову. — В. Л.], раз советское правительство должно отвечать перед Европой за его поступки; эти последние в противном случае сделают положение м-ра Раковского здесь почти невозможным. Я имею в виду не подложное письмо, а нечто гораздо более важное. Устав III Интернационала был в переводе опубликован в лондонской газете «Таймс», и сквозящие в нем на каждой строке мещанский идеализм и детское познание людей и вещей нанесли серьезный удар английским друзьям советов. С точки зрения английских социалистов, члены III Интернационала не знают даже элементарных основ своей работы как социалистов [...] Пока Москва не научится смеяться над III Интернационалом и не станет на ту точку зрения, что везде, где социализм является живой силой, а не мертвой теорией, он оставил Карла Маркса так же далеко позади, как современная наука оставила Моисея, до тех пор не будет ничего, кроме недоразумений; дюжина самых ничтожных чудаков в России будет вести торжественную переписку с дюжиной самых ничтожных чудаков Англии, и те и другие убеждены в том, что они — пролетариат, революция, будущее, Интернационал и бог весть что еще [...]
Я бью тревогу, потому что советское правительство должно считаться с реальными фактами Запада...
Преданный вам Д. Бернард Шоу».
Карл Радек в этом же номере газеты поместил фельетон под названием «Мистер Пиквик о коммунизме. Великолепная сатира Бернарда Шоу на английский “социализм”». В нем есть и такие строки: «Шоу... говорит по адресу Советского Союза и Коминтерна: «Господа русские коммунисты, бросьте вы Коминтерн, ведь это вздор из кинематографа. Какая вообще возможна мировая революция?»
Вы сделали революцию в громаднейшей стране, но этот факт весит меньше того неудовольствия, которое ваша революция возбуждает в английских лордах! Как же вы хотите жить, если наши лорды не соблаговолят на это согласиться. В интервенции сплоховали, не задушили вас, но не убили пулей — так убьем фунтом. Бросьте рыпаться, смиритесь, подчинитесь...»
669
Больше всего почему-то привлекло мое внимание посвящение... — Об этом посвящении см. комментарий в кн.: Булгаков М. Из лучших произведений. М., 1993. С. 610–611.
670
Вечером у Никитиной... — Никитина Евдоксия Федоровна (1893–1973) — историк литературы, организатор издательства «Никитинские субботники» и одноименных чтений, на которых выступали многие литераторы; собирательница автобиографий и биографий писателей. Ее богатейший архив содержит интереснейшие сведения о русской литературе двадцатых-тридцатых годов. Имеются в нем упоминания и о Булгакове.