Привет Анне Ильиничне! От Любови Евгеньевны привет!
Жду Вашего ответа, адреса, жму руку.
Ваш М. Булгаков.
Б. Пироговская 35а кв. 6 (как совершенно справедливо Вы и пишете).
Театр. 1981. № 5. Затем: Письма. Печатается и датируется по автографу (ОР РГБ. Ф. 218. К. 1269. Ед. хр. 4).
М. А. Булгаков — Е. И. Замятину. 31 октября 1931 г.
Москва
Дорогой Агасфер![218]
Когда приедете в Москву, дайте мне знать о своем появлении и местопребывании, каким Вам понравится способом — хотя бы, скажем, запиской в МХТ, ибо телефон мой — сволочь — не подает никаких признаков жизни.
Из трех эм’ов в Москве остались, увы, только два — Михаил и Мольер[219].
Что касается Людмилы Николаевны, то я поздравляю ее с интересной партией. Она может петь куплет:
Итак, семейству Агасферовых привет!
Ваш М. Булгаков
Памир. 1987. № 8. Затем: Письма. Печатается и датируется по второму изданию.
М. А. Булгаков — К. С. Станиславскому. 31 декабря 1931 г.
Дорогой Константин Сергеевич!
Я на другой же день после репетиции вечеринки в «Мертвых душах»[220] хотел написать это письмо, но, во-первых, стеснялся, а во-вторых, не был связан с Театром (простужен).
Цель этого неделового письма выразить Вам то восхищение, под влиянием которого я нахожусь все эти дни. В течение трех часов Вы на моих глазах ту узловую сцену, которая замерла и не шла, превратили в живую. Существует театральное волшебство!
Во мне оно возбуждает лучшие надежды и поднимает меня, когда падает мой дух. Я затрудняюсь сказать, что более всего восхитило меня. Не знаю, по чистой совести. Пожалуй, Ваша фраза по образу Манилова: «Ему ничего нельзя сказать, ни о чем спросить нельзя — сейчас же прилипнет» — есть высшая точка. Потрясающее именно в театральном смысле определение, а показ — как это сделать — глубочайшее мастерство!
Я не беспокоюсь относительно Гоголя, когда Вы на репетиции. Он придет через Вас. Он придет в первых картинах представления в смехе, а в последней уйдет, подернувшись пеплом больших раздумий. Он придет.