Неожиданно Максим почувствовал на себе недоверчивые взгляды.
- Завидую вашей фантазии, молодой человек. Я бы взяла вас в соавторы, если бы не мой принцип работать в одиночку! – Татьяна исписала почти весь блокнот.
Максим снова глянул на Олесю, ища у нее поддержки. Она только махнула рукой: не верят и не надо! Это даже к лучшему.
Сошедший с рельсов локомотив поставили обратно. Путь отремонтировали. Гомон рабочих и лязг инструмента за окном стих. Вагон качнулся, и за окном поплыли вечерние тени.
- Вот мы и поехали! – сказал Максим. - У меня все. Через полтора часа моя станция.
Татьяна пристально смотрела на Олесю, будто изучая ее:
- И оставит человек отца и мать своих, и прилепится к жене своей… Берегите друг друга!
Максима разбудил умопомрачительный аромат гренок. Здесь, в маленькой комнате, от него можно было сойти с ума. Особенно если накануне пришлось довольствоваться единственной пачкой заварной лапши.
- Вставай, лежебока! – донесся звонкий голос Олеси. – Завтрак подан.
Максим натянул брюки и бросился на кухню. Он, почти не пережевывая, проглотил пару гренок и за минуту опустошил большую чашку кофе.
- Спасибо. Ну, я за компьютер?
Настойчивая трель эхом прокатилась по коридору. И Максим точно знал, кто сейчас стоит за дверью. Он шел, еле передвигая ноги. Будто на плаху.
- Здравствуй, мама.
Вместе с Ольгой Даниловной в квартиру вплыл почти забытый запах дорогих духов и тонального крема.
- С чего я буду с тобой здороваться, неблагодарный? Ну-ка, быстро сделай лицо попроще! Ты что, не рад меня видеть?
С минуту Ольга Даниловна, сдвинув брови, непонимающе смотрела на Олесю.
- А! – «сообразила» она. – Вы наняли домработницу? Это просто замечательно! Ну-ка, чаю мне с дороги! А я посмотрю, что к чему.
Олеся не двинулась с места. Ольга Даниловна ткнула в нее пальцем:
- Я что сказала? Чаю мне и быстро! Алечка еще спит?
- Мама… - тихо сказал Максим. – Это не домработница. Это моя… подруга. С Алиной мы развелись.