— Иначе? — сузив глаза, я невольно задержал дыхание, — конкретнее?
— Её лицо… — прочистив горло, он отвёл взгляд, — оно было избито.
Кажется, у меня ушла земля из-под ног. На миг в глазах потемнело, а рука крепче стиснула рукоять пистолета. Указательный палец дрогнул, едва не выбивая этому придурку мозги.
Сделав резкий вдох, и я впечатал в лобную кость холодное дуло. Пропихнув по глотке тошнотворный и удушливый ком, я всё же взял себя в руки.
— Сейчас ты расскажешь мне всё, — выделяя последнее слово, — расскажешь и покажешь. Иначе, Богом клянусь, я не только порву твою пасть, но и вырву твой язык. А после намотаю его на твою же шею. Ты меня услышал?
Вера
Резкие, визгливые звуки скрипки, заставили меня открыть глаза. Увидев яркий свет, я снова зажмурилась. Я бы могла решить, что уже умерла… если бы не дикая головная боль. Но я не помню, чтобы меня снова били. Скорее всего, это отклики сотрясения. Меня тошнило ещё больше, а головокружение усилилось. Комната ходила ходуном.
Скрипка…
Казалось, что музыка звучит прямо у меня в голове. Так громко…
Я вновь открыла глаза. Эта музыка действовала на и без того взвинченные нервы. Мои ладони упёрлись в мягкую и длинную ворсу. Ковёр… я в доме.
Приподнявшись на трясущихся руках, я огляделась. Комната, в которой я находилась, не была похожа на клетку. Или пыточную. Она была похожа на кабинет. Тёмная древесина, полки, заставленные книгами. Большой письменный стол… совершенно пустой. И кресло, обтянутое чёрной кожей…
Это не тот дом, где меня держали до этого.
Я сделала глубокий и болезненный вдох перед тем, как подняться на ноги. Они едва держали меня. Доковыляв до двери, я дёрнула за ручку в попытке отрыть её. Но дверь была заперта.
— Вера, соберись, — тихо прохрипела, делая шаг навстречу окну.
Это был первый этаж и абсолютно незнакомый ухоженный двор. Решётки…
На моих губах умер саркастичный смех. И, опустив голову, я лбом коснулась прохладного стекла.
В ушах звенела раздражающая слух скрипка. Медленно обернувшись, я снова осмотрела кабинет. И спустя полминуты заметила небольшую колонку, висевшую под высоким потолком.
Поначалу хотела подвинуть кресло и, встав на него, вырубить это чудо техники. Но я была слишком слаба. Пить… мне так сильно хотелось пить. Жажда осушила не только мою глотку, но и губы. Разбитые и потрескавшиеся, по ощущениям они напоминали мне наждачную бумагу.
И на мне больше не было обуви. Так же как и верхней одежды. Они забрали её.
Пётр…