Я не хотела задеть его. Я всего лишь хотела избавить себя от ощущения беспомощности перед его прикосновениями. Я хотела забыть о том, что мне и правда было хорошо.
Просто… это неправильно.
И я должна была бороться. Но что-то связало меня по рукам и ногам. Что-то заставило меня принять его ласки. Сдаться.
— Вера? — сквозь пласт неразборчивых мыслей до меня донёсся мужской голос.
Подняв голову, я перехватила неподвижный взгляд Виктора. Он стоял возле кровати. Его руки были спрятаны в карманы брюк. Плечи опущены, рукава подкатаны, а верхняя пуговица на рубашке была расстёгнута.
— Не спала?
А я даже не знала. Кажется, что нет, но я даже не слышала как он вошёл.
— Нет, — приняв сидячее положение, я убрала с лица упавшие пряди и, облизнув губы, тяжело глотнула.
— Ужинала? — поинтересовался, опускаясь рядом со мной на постель.
— Нет, — мои плечи невольно вздрогнули, а по рукам засеменили крошечные и колючие мурашки. Машинально я сдвинулась, отдаляясь от мужчины на жалкие десять-пятнадцать сантиметров.
— Составишь мне компанию? — я чувствовала его напряжение. Во взгляде появилась тяжесть и, кажется, озадаченность. Будто мысленно он находился совершенно в другом месте.
— Да, — кивнув, я ждала, когда он первым встанет с кровати.
Что он и сделал. Поднялся, протягивая мне руку, и я покорно вложила свою ладонь в его. Он потянул меня вслед за собой. Виктор снова был без трости, хотя я видела, как тяжело ему давались шаги.
— Я кое-что привёз с собой, — тихо произнёс, отодвигая для меня стул, — надеюсь, тебе понравится. Ты ешь запечённую рыбу?
— Ем, — согласна кивнула, наблюдая за тем, как он ставил на стол блюдо. Кажется, это была камбала.
Затем он поставил на стол две тарелки с гарниром в виде риса.
— Не ел весь день, — как бы между прочим.
Сев напротив, он расстегнул ещё одну пуговицу на белой рубашке и посмотрел на меня.
Я тут же ощутила горячую волну, лизнувшую мой затылок. Тепло неторопливо прогулялось по моей шее и спустилось по хребту до самого копчика.