— Но и глубоко не вспашет! — тут же продолжил известную поговорку Тимофей Савельевич.
— И хоть я с самого начала был против того, чтобы ты брался за это дело, да и сейчас не одобряю, но в одном я уверен точно: ты делаешь всё как надо! — уверенно заявил Борис. — И думать о том, то кто-то другой сделает эту работу гораздо лучше тебя — просто глупо! Ты дотошный, скрупулёзный человек и въедливый следователь с большим опытом. И я очень сомневаюсь в том, что много найдётся людей, которые смогут тебя переплюнуть! Да, такие есть — отрицать это глупо! Но ты уже по горло увяз в этом деле! Ты проделал колоссальную работу и сделаешь ещё, — я тебя знаю! Просто пока те версии, которые ты проверял, были неверными. Осталось лишь найти ту, которая окажется правильной. И я не сомневаюсь, что ты это сможешь! Тебе нужно лишь немного отдохнуть и как следует обдумать всё то, что ты уже выяснил. Ты же сам часто говоришь: если нельзя расширить зону поиска, нужно копать вглубь! Вот и копай глубже! Уверен, что-нибудь да нароешь! — одобряюще закончил Борис, и после этих слов Тимофей Савельевич почувствовал себя лучше.
— Не думал, что ты так веришь в меня! — улыбаясь, проговорил наш герой, обнимая сына за плечи.
— А как же иначе? Ты — мой отец! Дети должны верить в своих родителей, а родители — в своих детей! Именно так и должно быть в настоящей семье! Или я не прав?
— Прав, сынок, прав! — расчувствовавшись, ответил Тимофей Савельевич. — А ещё ты прав в том, что нужно копать глубже! Ведь у меня собрано так много сведений, и нужно их как следует проанализировать, ещё раз всё обдумать и оценить. Возможно, я что-то упускаю!
— Вот именно! — поддержал его Борис. — Например, твой разговор с Денисом Адамом. Ты уверен, что он говорил тебе правду? Может быть, были какие-то моменты, которые заставили тебя сомневаться в этом? Вспомни!
Тимофей Савельевич задумался, мысленно пытаясь воспроизвести свой разговор с сыном учёного. Наш герой старался припомнить малейшие детали в поведении Дениса, его тон, мимику.
— Вообще-то кое-что тогда меня смутило, — наконец сказал он вслух.
— Что же? — оживлённо проговорил Борис, обрадовавшись, что отец перестал хандрить и заниматься самобичеванием.
— Взгляд Дениса. Он был чересчур стеклянным для того, кто пытается заступиться за честь отца, — медленно произнёс Тимофей Савельевич, продолжая думать.
— И что это значит? — спросил Борис.
— Много чего, — размышляя вслух, ответил Тимофей Савельевич. — Самое главное то, что он не чувствовал того, что говорил. Он словно твердил заученные фразы. Но в то же время этому может быть и другое объяснение.
— Ну не тяни! Говори! — принялся подстёгивать отца Борис.
— Например, что перед нашей встречей он принял что-то. Успокоительное или что-то в этом роде. То, что тормозит реакцию. Был у меня такой кадр, — переключившись на воспоминания о своей следственной работе, сказал Тимофей Савельевич. — Допрашиваю его, а он так уверенно всё отрицает, что я даже засомневался в его виновности. А тот, как нарочно, требует провести допрос на полиграфе, чтобы доказать свою невиновность. И адвокат его тоже на этом настаивал. А нам деваться некуда, пошли ему навстречу. Допросили с применением полиграфа, и аппарат выдаёт нам, что наш подозреваемый не лжёт. Невиновен и всё! Отпустили мы его. А потом нашли такие доказательства, что против них и спорить бесполезно. В итоге снова арестовали этого голубчика. Когда предъявили ему показания свидетелей и результаты экспертизы, он сознался. Подписал чистосердечное признание. А я потом его и спрашиваю: как, мол, полиграф прошёл, если знал, что виновен? А он и отвечает: подруга его, мол, фармацевтом работает, принесла ему какие-то успокоительные таблетки, он их и принял перед допросом. Так и обманул полиграф.
— Но ты же не с полиграфом к Денису на интервью приехал! Зачем ему было принимать какие-то там препараты, когда он в первый раз тебя видел и понятия не имел, что ты занимаешься расследованием убийства его сестры? Зачем ему тебя бояться? К чему ты мне это рассказал? — не понял Борис.
— А к тому, что Денис что-то принимает, это я только сейчас понял! — с воодушевлением произнёс его отец.
— Да? — спросил сын.
— Я вспомнил глаза Дениса! — взволнованно произнёс Тимофей Савельевич, радуясь новому обстоятельству, которое он наконец обнаружил. — У него были расширенные зрачки, я точно это помню! Конечно, такое бывает врождённым. Но в совокупности с его феноменальным спокойствием и полным отсутствием эмоций, это наталкивает на определённые выводы!
— Собственно, у меня тоже мелькнула такая мысль, когда я смотрел на его фото в социальных сетях, — согласился Борис. — Но вдруг он просто флегматик с этой самой врождённой особенностью зрачков?
— Не похоже, — держался за свою версию Тимофей Савельевич. — Кстати, мне помнится, ты обещал пробить Дениса. И как результаты?
ebooksa