Раду не спорит, только кивает невозмутимо.
– Я чист.
– Зачем мне это знать?
– Мне показалось, что ты внимательно смотрела карты. – Угол его губ вздрагивает в подавляемой усмешке. – Нет? Ну и ладно. Едем дальше... Опиши в двух словах свой самый яркий оргазм.
И тут па-ба-ба-бам, как говорится. Описывать нечего, а признаться стыдно. Слишком личное. Снисхождение не то отношение, к которому я привыкла.
– Круто. – Щерюсь после небольшой паузы и с досадой принимаюсь хрустеть пальцами. Чтобы подобрать второе слово, мне не хватает ни фантазии, ни нервов.
– На первый раз прощаю. Но считай, что предупредительный выстрел на старт в объятья бурого прогремел.
– Да ты просто душка. – Усмехаюсь вяло.
Сил острить не остаётся. Веки слипаются.
– Любимая поза? – Сухо продолжает он допрос.
– Обычная.
– Это какая? – Упирается в меня его изучающий взгляд.
– Я снизу.
– Другие пробовала?
– Нет.
Чувствую себя как будто нахожусь на приёме у психолога. Запиваю раздражение большим глотком глинтвейна.
То ли меня, наконец, накрывает алкоголь, то ли срабатывает внутренняя защита, но я отпускаю ситуацию. И уже засыпая чувствую, как Раду накрывает меня пледом. Кажется, спрашивает оставить ли включенным ночник.
И это тоже кажется диким, учитывая, что в главном его моё согласие не волнует.
Просыпаюсь болезненно и резко, будто выныриваю из-под толщи воды. Адреналин требует движения, действий. Любых. Вчера отключилось только тело, мозг всё это время помнил об опасности. Помнил и вопил, что бездействие зло.
Слишком много окон. Солнце, отражаясь от заснеженных сосен, слепит. Дискомфорт ощущается во всём, начиная сухостью во рту и заканчивая онемевшей рукой, которую я использовала вместо подушки. Немного гудит голова. Всегда любила поспать, но так поздно просыпаюсь впервые. Должно быть, побочный эффект от снотворных, которыми он меня вчера вырубил.