– Обойдёшься.
Его невозмутимость раздражает до зубного скрежета. Напоминаю себе о решении не кипятиться, но темперамент так и норовит спалить к чертям моё таким трудом натянутое спокойствие.
– Почему?
Голос не дрогнул, уже на том спасибо.
Раду елозит по моему лицу насмешливым взглядом.
– Предполагается, что я твоё единственное развлечение.
– Что-то у тебя хреново развлекать получается. – Я так устала от бесконечного напряжения, что даже бровью не веду.
Раду, впрочем, тоже. В смысле ни в какую не хочет вести себя так, как надо мне.
– Разумеется. Это обоюдный процесс.
С замиранием сердца смотрю, как он достаёт из духовки противень с глиняными горшочками. Свинина, картофель, грибы... На ночь глядя... Фу, кошмар.
Но ох, какая поганая улыбка играет на его губах, когда он садится за стол и блаженно втягивает носом запах жаркого... Синхронно вдыхаю тоже.
Как же пахнет... Чтоб его...
Жмурится, змея подколодная. Вкусно ему. Нарочно оставил второй горшочек на плите. Нет бы настоять, как вчера. Я б, так тому и быть, не отказалась.
Убедившись, что приглашения не последует, обслуживаю себя сама.
Ужин протекает на удивление гладко. Раду настолько учтив, что предлагает попробовать разносолы, но получив в ответ презрительный взгляд никак его не комментирует. Так и сидим: он без смущения смотрит на меня, я – на него. Жую и успокаиваю себя тем, что силы мне ещё ой как понадобятся, а от порции восхитительного жаркого фигуре ничего не грозит.
– Я готовил, ты моешь посуду, – огорошивает меня Раду, стоит отложить в сторону вилку.
Повинуюсь молча. Правда надолго кротости всё равно не хватает.
– Ну и как я её помою?! Где перчатки?
– Как тысячи женщин в стране – руками. Максимум могу варежки дать.
Он ещё издевается, чёрт небритый. Но как показала практика спорить бессмысленно.