Теперь и я улыбаюсь.
Ведь я чувствую к нему то же самое.
В моей жизни Итан стал чем-то вроде солнечного лучика, который смог пробиться сквозь темные тучи, или сказочной радуги, раскрасившей хмурое небо своими яркими красками.
Мысль, что у нас все слишком быстро, напрочь испаряется из моей головы, потому что мне с ним хорошо. И не важно, сколько дней мы провели и еще проведем вместе. Даже если все это закончится так же быстро, как началось, я буду благодарна Итану за то, что смогла почувствовать рядом с ним.
Эмоции стали ярче, чувства сильнее.
Не думаю, что кто-либо когда-либо относился ко мне с таким трепетом. Ведь даже когда мы только встали в пару и хотели друг друга убить, он всегда относился ко мне как к хрупкому артефакту, оберегал как редкую драгоценность.
Я знаю, что рядом с ним не нужно притворяться. С ним я чувствую себя самой собой.
Несколько минут спустя Итан останавливает яхту между скал и отходит, чтобы бросить якорь на дно. Как только объятия разрываются, то мне становится не по себе. Обнимать его — слишком большая роскошь. Но Итан, сняв очки и усевшись на диванчик, тут же тянет меня за руку, усадив к себе на колени.
— Чем тебе так нравится это место?
— С чего ты взяла, что оно мне нравится?
— А разве не нравится?
— Нравится, — улыбается он.
Я усмехаюсь ему в плечо.
— Здесь так тихо, — шепчет он. — Я люблю тишину.
Поднимаю на него свои глаза и слегка наклоняю голову.
— И как же человек, который любит тишину, связался с горячей итальянкой?
— Горячей? — усмехается Итан, и я вижу в его глазах искорки, ярко сияющие в свете лучиков закатного солнца.
Прикусываю губу и снова утыкаюсь носом ему в плечо. Мур смеется, а затем я чувствую прикосновение его губ на своем виске.
— Понятия не имею. Но эта горячая итальянка мне чертовски нравится, — хрипло произносит он.
Некоторое время мы оба молчим. Казалось бы, я могу болтать вечно, но именно сейчас я понимаю, что никакие слова не помогут передать то, что чувствую. Одно могу сказать точно: объятия Итана Мура — именно то место, где мне хочется быть. Сегодня. Через неделю. И даже через десятилетия.