— Интересно.
— Пообещай, что мы никогда, слышишь, никогда больше не приедем сюда летом!
— Хэй, так не честно. Здесь же потрясающий климат.
Издаю стон отчаяния. В Сан-Кандидо максимальная температура летом не достигает отметки выше двадцати пяти градусов цельсия. В то время как здесь, в Тоскане, градусник показывает все сорок.
— Мне нужно охладиться, — стону я.
— Так давай спустимся на виллу. — Лу показывает рукой на большой особняк из коричневого кирпича, спрятавшийся среди рощи кипарисов.
— Нет, это не интересно, у меня есть идея.
Вскидывает бровь.
— И что же за идея?
— Помнишь, ты хотела мне показать место, где снимали «Сумерки. Новолуние»?
— Ты серьезно?
— Ага. Там же есть фонтан?
— Фонтан?
— Фонтан.
— Ты странный. У тебя солнечный удар?
Улыбаюсь.
— Лу, садись в машину.
Она усмехается и послушно садится в наш «Фиат». За окном проносятся ярко-зеленые поля, которые то и дело чередуются с изумрудными виноградниками. Кипарисовые рощи, тянущиеся вдоль дороги, величественно возвышаются на узких дорогах. Проезжаем по крутому серпантину и въезжаем в гору.
Монтепульчано — город-крепость. Улочки здесь такие узкие и крошечные, что большая машина здесь может и не поместиться. Паркую автомобиль у высокой кирпичной стены, по верху которой струится лоза темно-зеленых листьев, и глушу двигатель. Выхожу из машины и протягиваю руку Лукреции. Она вкладывает в нее свою, и мы проходим в узкую арку, поднимаясь наверх. Проходим мимо фермерских магазинчиков, у окошек которых стоят горшки с цветами, и выходим на большую площадь Пьяцца.
Именно эта площадь стала местом съемок финальной сцены «Новолуния». Именно через нее Белла бежала, пытаясь спасти Эдварда. И именно здесь находится знаменитая башня с часами, из арки которой вышел Каллен, сияя своей фарфоровой кожей.