— Доброе утро, ребята. Чем могу вам помочь?
Мы сели на те же стулья, что и во вторник. Я держался подальше от факса. Я предоставил говорить Роско. Так было лучше. У меня не было официального статуса.
— В феврале прошлого года, — начала она, — покончил с собой старший следователь полиции Маргрейва. Помните?
— Некий Грей? — спросил патологоанатом.
Роско кивнула, и он, встав, подошел к шкафу. Выдвинул ящик. Старое дерево рассохлось, и ящик двигался со скрипом. Врач стал перебирать папки, начиная с конца.
— Февраль, — сказал он. — Грей.
Достав папку, врач вернулся за свое место. Бросил папку на стол. Тяжело опустился на стул и раскрыл папку. Она была тонкой. В ней почти ничего не было.
— Грей, — повторил патологоанатом. — Да, я его помню. Он повесился, да? Из Маргрейва к нам обратились впервые за тридцать лет. Меня вызвали к нему домой. Это случилось в гараже, да? Он повесился на потолочной балке?
— Да, — подтвердила Роско и умолкла.
— Так чем я могу вам помочь? — спросил врач.
— В этом деле не было ничего странного?
Врач посмотрел на папку. Перевернул страницу.
— Когда человек вешается, в этом всегда есть что-то странное, — сказал врач.
— А не было ли чего-то особенно странного? — вставил я.
Врач перевел усталый взгляд с Роско на меня.
— Подозрительного?
Я снова увидел у него на лице ту самую едва уловимую улыбку, которую уже видел во вторник.
— Не было ли чего-то подозрительного? — уточнил я.
Врач покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Самоубийство. Все очевидно, никаких вопросов. Грей зашел в гараж с табуретом, встал на него, надел на шею петлю и спрыгнул. Все согласуется с его предшествующим поведением. Очевидцы рассказали о том, что этому предшествовало. Так что я не вижу никаких проблем.