Подумав, она пожала плечами.
— Это что-то связанное с политикой? Это слово написано на трибуне, с которой произносит речь президент? Я никогда не слышала, чтобы Хаб его упоминал. Он занимался исключительно финансами.
— Вы никогда не слышали, чтобы ваш муж произносил это слово? — настаивал я. — Ни по телефону, ни во сне?
— Никогда.
— А насчет следующего воскресенья? — спросил я. — Ваш муж ничего не говорил о следующем воскресенье? Не говорил, что должно произойти что-то важное?
— Следующее воскресенье? — переспросила Чарли. — По-моему, ничего не говорил. А что? Что должно произойти в следующее воскресенье?
— Не знаю, — сказал я. — Это я как раз и пытаюсь выяснить.
Она задумалась, но, в конце концов, снова покачала головой и пожала плечами, разводя руки: нет, она ничем не могла мне помочь.
— Извините.
— Ничего страшного, — сказал я. — А теперь вам предстоит кое-что сделать.
— Что именно?
— Вы должны уехать отсюда.
У нее снова побелели костяшки пальцев, но она сохранила самообладание.
— Я должна убежать и спрятаться?
— Сейчас за вами приедет агент ФБР.
Чарли в ужасе посмотрела на меня.
— Агент ФБР? — Она еще больше побледнела. — Значит, дело действительно очень серьезное, да?
— Речь идет о жизни и смерти, — подтвердил я. — Приготовьтесь к отъезду.
— Хорошо, — медленно произнесла Чарли. — Не могу поверить, что это происходит наяву.
Выйдя из кухни, я прошел в комнату с видом на сад, где вчера мы пили чай со льдом. Шагнул в стеклянные двери и медленно обошел дом. Спустился по дорожке, прошел мимо клумб, вышел на Бекман-драйв. Прислонился к белому почтовому ящику. Вокруг было тихо. Я слышал только сухой шорох травы, остывающей у меня под ногами.