— Больше такого не повторится.
— Не сомневаемся. Но вы упорно не хотите ответить на вопрос, за что ударили товарища Бубнова.
Стукалов по-прежнему молчал, переступая с ноги на ногу.
— Вы знакомы с Николаем Иванычем? — неожиданно спросил Захар Михалыч.
— С кем?
— С Бубновым.
— Немного...
— Значит, знакомы. У вас личные счеты? — Захар Михалыч пристально смотрел на Стукалова.
— Это не имеет значения. Вину свою признаю полностью и готов понести наказание.
— Это от вас не уйдет, — сказал Мочалов. — Мы хотим узнать правду, понимаете?
— Да.
— Так говорите!
— Не могу.
— Не хотите или не можете? — опять спросил Захар Михалыч. У него было ощущение, что все не просто в этой нелепой истории.
— Да будет тебе, Михалыч! — поморщившись, сказал Соловьев и посмотрел на часы. — Сидим здесь, дорогое время теряем, а ради чего? Объявить строгий выговор с занесением, и дело с концами! Прямо детектив какой-то!
— Ну что ж, — проговорил Мочалов, оглядываясь. — Других предложений нет?
— Есть. — Захар Михалыч встал. — У меня есть другое предложение.
— Опять двадцать пять! — Соловьев пожал плечами.
— Ты, Пал Палыч, всю жизнь спешишь куда-то, словно к поезду или на собственные поминки опаздываешь. А мы решаем судьбу молодого человека... Может, ему после тебя цехом руководить...
— Ты ближе к делу, а то устраиваешь похороны живых людей!