Джек Ричер, или Средство убеждения

По магистрали номер один я проехал через Биддефорд, Сако и Олд-Орчард-Бич, а затем свернул на восток, на длинную пустынную дорогу к дому. Подъезжая к нему, я взглянул на часы и понял, что отсутствовал целых два часа, из которых оправданными были только сорок минут. Двадцать минут до склада, двадцать минут обратно. Но я не думал, что мне придется объясняться перед кем бы то ни было. Бек не узнает о том, что я не поехал прямо домой, а остальные не догадываются о том, что я должен был так поступить. По моим расчетам, наступил эндшпиль, и я катил навстречу победе.

Однако я ошибался.

Я понял это еще до того, как Поли закончил открывать ворота. Выйдя из своего домика, он подошел к запору. Он был в костюме. Без плаща. Поднял запор движением стиснутого кулака. До сих пор все было как всегда. Я уже с десяток раз видел, как Поли открывает ворота, и пока что он делал все как обычно. Поли обхватил своими огромными лапищами прутья решетки. Начал раскрывать ворота. Но не раскрыл их до конца. Протиснулся между приоткрытыми створками и шагнул мне навстречу. Подошел к моей двери и, когда до машины оставалось шесть футов, остановился и с улыбкой достал из карманов два револьвера. Все это произошло меньше чем за секунду. Два кармана, две руки, два револьвера. Это были мои «анаконды». В тусклом сером свете сталь казалась матовой. Я увидел, что оба револьвера заряжены. Из каждого гнезда барабанов мне подмигивали тупоносые пули в ярких латунных оболочках. Можно не сомневаться, «Ремингтон магнум» 44-го калибра. По восемнадцать долларов за коробку с двадцатью патронами. Плюс налоги. Итого девяносто пять центов за патрон. Двенадцать патронов. Высококачественные боеприпасы стоимостью одиннадцать долларов сорок центов, готовые к применению, по пять долларов семьдесят центов в каждой руке. И эти руки застыли совершенно неподвижно. Как скалы. Левая направляла револьвер в точку чуть впереди переднего колеса «кадиллака». Правая целилась прямо мне в голову. Указательные пальцы напряглись на спусковых крючках. Дула не шевелились. Ни на волосок. Поли походил на каменное изваяние.

Я сделал все как положено. Быстро просчитал все варианты. «Кадиллак» машина большая, и двери у него длинные, но Поли предусмотрительно остановился на некотором расстоянии, чтобы я не смог его достать, резко распахнув свою дверь. И машина стояла неподвижно. Если я нажму на газ, Поли выстрелит разом из обоих револьверов. Пуля из правого, вполне возможно, пролетит мимо моей головы, но переднее колесо обязательно окажется на линии прицеливания левого. Потом я налечу на ворота и потеряю момент инерции. Итого со спущенным передним колесом и, вероятно, поврежденным рулевым управлением я превращусь в неподвижную мишень. Поли успеет выстрелить десять раз, и даже если не убьет меня, то серьезно ранит, а машину приведет в негодность. После этого подойдет ко мне и, наблюдая, как я истекаю кровью, спокойно перезарядит револьверы.

Я мог постараться незаметно включить заднюю передачу и дать задний ход, однако задом большинство легковых машин ездит очень медленно. И мне придется двигаться относительно Поли по прямой. Никакого поперечного смещения. Никаких обычных преимуществ движущейся цели. А пуля патрона «Ремингтон магнум» покидает ствол со скоростью свыше восьмисот миль в час. Убежать от такой непросто.

Можно было попытаться воспользоваться «береттой». Быстро выхватить ее и выстрелить через стекло. Но на «кадиллаках» стекла достаточно толстые. Это делается для того, чтобы в салоне было тихо. Даже если я успею сделать выстрел раньше Поли, рассчитывать на попадание не придется. Конечно, стекло разлетится вдребезги, но если я не обеспечу строгую перпендикулярность траектории пули относительно поверхности стекла, а это потребует времени, пуля отклонится в сторону. Быть может, вообще не попадет в Поли. А я еще не забыл то, как лягнул его по почкам.

Если пуля не попадет в глаз или в сердце, громила решит, что его ужалила пчела.

Я мог попробовать опустить стекло. Но этот процесс очень медленный. И я мог заранее предсказать, что произойдет в этом случае. Пока стекло будет ползти вниз, Поли выпрямит правую руку, и зажатый в ней кольт окажется в трех футах от моей головы. Даже если мне удастся выхватить «беретту» очень быстро, все равно у Поли будет с лихвой времени, чтобы расправиться со мной.

Итак, расклад был плохой. Отвратительный. «Постарайся остаться в живых, – говорил Леон Гарбер. – Постарайся остаться в живых и посмотри, что принесет следующая минута».

Следующая минута прошла под диктовку Поли.

– Поставь на парковку, – крикнул он.

Я отчетливо услышал его даже сквозь толстое стекло. Перевел рукоятку передач на парковку.

– Держи правую руку так, чтобы я ее видел, – продолжал Поли.

Я поднес правую руку ладонью к стеклу, растопырив пальцы, как тогда, когда подавал Дьюку знак: «Вижу пятерых».

– Левой открывай дверь, – крикнул Поли.

Пошарив левой рукой, я нащупал рукоятку. Правой нажал на стекло. Дверь приоткрылась. В салон ворвался холодный воздух. Я ощутил его коленями.

– Обе руки так, чтобы я их видел, – произнес Поли уже тише.

Теперь, когда передача была отключена, кольт в левой руке также был направлен на меня. Я посмотрел на дула-близнецы. У меня возникло ощущение, будто я стою на палубе линкора и смотрю в дула орудий главного калибра. Я вытянул обе руки так, чтобы они были видны Поли.

– Ноги из машины, – велел он.

Я медленно развернулся на кожаном сиденье. Опустил ноги на асфальт.