Ричер ничего не ответил. Просто сидел и смотрел в окно. Уже начало темнеть. Длинный день подходил к концу.
— Франц не пошел в свой офис в тот день, когда исчез, — сказал он.
— Ты так думаешь?
— Мы это знаем. У Анджелы были его ключи. Он оставил их дома. В тот день он собирался в какое-то другое место.
Нигли молча ждала, что он скажет дальше.
— Владелец дома, в котором находится его офис, видел плохих парней. Замок не взломан. Они не забирали ключи у Франца, потому что у него их не было. Значит, украли или купили у владельца дома. Получается, что он их видел. А следовательно, завтра утром, кроме всего прочего, мы должны найти этого владельца.
— Франц должен был позвонить мне, — сказала Нигли. — Я бы бросила все дела.
— Лучше бы он тебе позвонил, — кивнул Ричер. — Если бы ты была рядом, с ним бы ничего не случилось.
Ричер и Нигли пообедали в ресторане, расположенном внизу, в переднем углу вестибюля, где бутылка воды из Норвегии стоила восемь долларов. После этого они попрощались и отправились в свои номера. Ричеру достался безвкусно обставленный кубик двумя этажами ниже апартаментов Нигли. Он разделся, принял душ, сложил одежду и отправил под матрас — гладиться. Затем лег в кровать, положил руки под голову и уставился в потолок. Сначала он подумал о Кельвине Франце, и перед его глазами замелькали обрывочные картинки, совсем как в тридцатисекундном видеоролике про какого-нибудь политического деятеля. В воспоминаниях Ричера некоторые образы были окрашены в сепию, другие — совсем бесцветные, но во всех Франц двигался, разговаривал, смеялся, полный сил и энергии. Затем к этому параду присоединилась Карла Диксон, крошечная, смуглая, язвительная, смеющаяся вместе с Францем. И Дейв О"Доннел, высокий, светловолосый, красивый, похожий на брокера со складным ножом в кармане. И Хорхе Санчес, надежный, с прищуренными глазами, мимолетной улыбкой, обнажившей золотой зуб, и довольный, насколько он вообще мог выглядеть довольным. И Тони Суон, почти одинаковый в высоту и ширину. И Мануэль Ороско, без конца щелкающий своей зажигалкой «Зиппо», потому что ему нравился этот звук. Там был и Стэн Лоури, который качал головой и постукивал пальцами по столу, отбивая только ему одному слышный ритм.
Потом Ричер моргнул, и картинки исчезли. Он закрыл глаза и в пол-одиннадцатого уснул. Для него этот длинный день подошел к концу.
Когда в Лос-Анджелесе пробило двадцать два тридцать, в Нью-Йорке наступило тринадцать тридцать следующего дня и последний рейс «Бритиш эруэйз» из Лондона только что приземлился в аэропорту Джона Кеннеди, задержавшись в полете. Терминал собственной иммиграционной службы «Бритиш эруэйз» уже закончил работать, и самолет подкатил к четвертому терминалу, где и высадил пассажиров в огромный зал прибытия. Третьим в очереди стоял пассажир первого класса, проспавший большую часть полета на своем месте под номером 2К. Мужчина лет сорока, среднего роста и среднего веса, в дорогой одежде, он излучал самоуверенное благодушие, типичное для людей, знающих, как им повезло, что они богаты всю свою жизнь. У него были густые и блестящие черные волосы, прекрасно подстриженные, смуглая кожа и правильные черты лица, которые могли означать, что он индус, пакистанец, иранец, сириец, ливанец, алжирец или даже израильтянин либо итальянец. Его британский паспорт прошел через иммиграционный контроль без всяких проблем, как и ухоженные пальцы его владельца — через электронное устройство, считывающее отпечатки. Через семнадцать минут после того, как он расстегнул ремень безопасности, мужчина вышел в нью-йоркскую ночь и торопливо зашагал к очереди на такси.
Глава 13
В шесть часов утра Ричер поднялся в номер Нигли. Она уже встала и приняла душ, и Ричер предположил, что она целый час делала зарядку. У себя в номере или в спортивном зале отеля. Возможно, бегала на улице. Она выглядела спокойной, энергичной и бодрой, как бывает, когда по твоим жилам бежит насыщенная кислородом кровь.
Они заказали завтрак в номер и, дожидаясь, пока его принесут, предприняли очередную бесплодную попытку дозвониться до своих друзей. Никто не ответил ни в Восточном Лос-Анджелесе, ни в Неваде, ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне. Они не стали оставлять сообщения, не стали еще раз набирать номера, а повесив трубки, не стали это обсуждать. Просто сидели молча, пока не пришел официант, и тогда они принялись за яйца, блины, бекон и кофе. Затем Нигли позвонила в гараж и попросила подогнать ее машину.
— Сначала к Францу? — спросила он.
— Франц у нас сейчас главный, — кивнул Ричер.
Спустившись вниз на лифте, они сели в «мустанг» и поползли на юг по Ла-Сьенега к почтовому отделению в Калвер-Сити.
Они припарковались перед разгромленным офисом Франца и зашагали назад мимо химчистки, маникюрного салона и аптеки. Внутри почты никого не оказалось. Вывеска на двери сообщала, что заведение открыто уже полчаса. Очевидно, если здесь и был какой-то наплыв народа, он закончился.
— Мы не можем это сделать, когда тут пусто, — сказал Ричер.
— Тогда давай поищем владельца дома, — предложила Нигли.