– Они собираются тебе сжечь.
– Ерунда.
Ричер не ответил.
– Как? – спросил Платон. – Бросят вниз горящую спичку? Она погаснет.
Джек не ответил. Платон вырвался и поднялся на колени. Из его сломанного носа и изо рта текла кровь. Один зуб был сломан. Один глаз закрылся. Обе брови рассечены.
Он положил руки на «Хеклер и Кох».
А потом убрал их.
Ричер кивнул.
– Даже не думай, – сказал он. – Вспышка из дула, когда воздух полон парами керосина? Ты хочешь им помочь?
– Как они это сделают? – спросил Платон.
Джек не ответил. Он думал. Представил, что происходит на поверхности, прикидывал различные варианты.
Увидел то, что видят они.
Стал ими.
Не спичка.
Платон был прав.
Спичка погаснет.
Парень с места 4Б завел двигатель грузовика, предназначавшегося для борьбы с обледенением, развернул руль и поехал на восток к верхнему крайнему углу посадочной полосы. Пятьдесят ярдов, сорок, тридцать, двадцать. Он снова повернул руль, описал полукруг, его напарник с места 4А спрыгнул с пассажирского сиденья, наклонился, схватил сигнальную шашку у основания и выдернул ее из бетона. Отодвинув подальше сияющий огонь от своего тела, он снова сел в грузовик, но дверь закрывать не стал, держа пылающий факел на расстоянии вытянутой руки. Тот продолжал ярко гореть, но начал мерцать. Грузовик помчался обратно. Пятьдесят ярдов, сорок, тридцать.
Керосин продолжал заполнять тоннели. Казалось, ему не будет конца. Жидкость лилась и лилась. Вентиляционная шахта напоминала кран в ванной, только увеличенный в сто раз. Ричер стоял на коленях, его брюки промокли. Топливо уже поднялось на полдюйма. Пары стали еще более плотными, и дышать было все труднее.
– И что мы будем делать? – спросил Платон.
– Как быстро ты сможешь бежать по ступенькам? – спросил Ричер.