— Сдохни уже тварь! Я отомщу за всех! — пока он кричит, делая шаг ко мне, взгляд смещается в сторону Вэнра. Вижу я теперь немного лучше. Так что различаю лежащий на полу кинжал. Видимо, раньше он был в левой руке форинга. Теперь же валяется совсем рядом с ним.
Сам поэт пытается встать на ноги, но делает это слишком медленно. К моменту, когда вернётся в строй, меня уже прикончат.
Тянусь воздухом к его оружию. И подняв короткий клинок в воздух, отправляю в цель. Наметить точное место попадания в моём текущем состоянии сложно. По сути, я бросаю его наугад. В итоге, тот вонзается то ли в правый бок, то ли в правую часть спины противника.
Тот что-то орёт, бешено кривя лицо. А я выдёргиваю оружие из раны. Снова вгоняю его во вражескую плоть. Ещё раз.
Опираясь на левую руку, чуть приподнимаюсь и отползаю назад, помогая себе целой ногой. Нужно убраться подальше от этого психа. Иначе упадёт и всё равно изрежет мне все ноги.
Сам нападающий падает на колени, что-то рыча от боли и ярости. А я выдёргиваю своё оружие, собираясь нанести четвёртый и уже куда более прицельный удар.
Внезапно чувствую, как теряю контроль над клинком — через мгновение тот звякает, покатившись по камню. А меня самого как будто придавливает к полу неведомая сила.
Вэнр тоже стоит на месте, пялясь куда-то дальше по коридору. Форинг уже поднялся на ноги и держит топор, но в бой не бросается. Либо просто не может это сделать.
— Что здесь происходит? Объяснитесь. Немедленно, — сухой голос кажется слегка знакомым и я прокручиваю в голове воспоминания последних дней. Точно. Канц. Смотритель всё-таки явился на Медный ярус. И благополучно помешал мне разобраться с нападавшим.
Рядом проходит фигура, облачённая во что-то вроде белой мантии. На момент задерживается рядом со мной — сыпет какой-то жёлтый порошок на раненую ногу, плюс добавляет ещё одну щепотку на правое плечо. Не сзади, где находится ранение, а спереди, но, видимо, это не так важно. Потом смещается к моему противнику, повторяя процедуру.
Жжение. Очень сильное, я бы сказал. Как будто я до крови расцарапал ногу об ядовитые кусты, а потом посыпал сверху перцем. Да и с плечом творится нечто похожее. Странно, что я вообще смог продолжать бой после таких ранений. Возможно дело в изменениях тела, которые происходят по мере накопления амвы.
— А теперь рассказывайте. Что здесь произошло? — зрение уже вернулось в норму и я хорошо вижу льдисто-синие глаза, безразлично за нами наблюдающие.
— Я возвращался к себе, когда этот парень напал сзади. Ударил воздухом, а потом пытался достать кинжалом. Сначала в спину, а потом ранил в ногу. Он же атаковал моего форинга. С моей стороны это была защита, — выталкиваю из себя слова, которые получаются не слишком разборчивыми из-за сломанного носа. Но Смотритель, вроде бы, всё понимает.
Переводит взгляд на Странника, что меня атаковал. Этот так и стоит на коленях, бешено сверля меня взглядом. Окровавленный кинжал всё ещё сжат в руке, но пошевелиться он не может. Хотя, однозначно пытается — вижу, как напрягаются его мышцы, которые пробуют толкнуть тело вперёд.
— Он должен умереть! Вся моя семья мертва из-за него! Я должен убить ублюдка! — судя по зашкаливающей ненависти, он реально верит в тот бред, что несёт. Тогда как я абсолютно ничего не понимаю.
Улавливаю лёгкую заинтересованность, которая внезапно появляется на лице Канца.
— Вся твоя семья? Когда Странник Кир успел их убить? Рассказывай, — слова звучат сухо, но Золотой явно заинтересовался обвинениями со стороны нападавшего, что вызывает у меня лёгкое возмущение. Какого чёрта тут происходит? Он всерьёз предполагает, что я мог отправить на тот свет родственников этого парня? Да я его самого вижу впервые, что тут говорить о гипотетической родне.
Впрочем, ответить он не успевает. Сзади слышатся быстрые шаги, а потом и голос новоприбывшего.
— Боюсь, это не совсем в вашей компетенции, Смотритель Канц. Я сопровожу этого юношу в камеру, где и проведу допрос, — говорит с некоторым волнением и как мне кажется, небольшой опаской.
Оперевшись на левую руку, пытаюсь приподняться. Жжение в ноге уже практически исчезло. Да и боли там почти нет. Давление, из-за которого я не мог толком пошевелиться, тоже ушло. Видимо Канц понял, что в роли агрессора тут выступал не я.