– Имя? Год рождения?
Все отвечали. Когда очередь дошла до Белки, она сказала:
– Белицкая Алина. Тысяча девятьсот шестьдесят пятый.
Он шел следующим. На сколько же лет он выглядит? Старше нее? Младше? Лучше назвать более младший возраст: люди относятся к детям лучше, чем ко взрослым.
– Николай Дивногорский, – назвал он первое, что пришло ему в голову. – Тысяча восемьсот… Э… Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год.
Их загнали в клетку, довольно тесную, сидеть в ней пришлось прямо на полу.
И тут Кузя почувствовал, что ему становится плохо. Квас. Несмотря на то что он выбросил почти половину бутылки, в животе бурчало и крутило так, что он лег прямо на пол.
И тут же услышал тихое:
– Не бзди. Если нас не выпустят, Цепеш ночью нас вытащит.
Фраза предназначалась не ему. Он скосил глаза и увидел, как Белка что-то шепчет Уралу. Обычный человек не расслышал бы ничего.
Цепеш. Надо запомнить это слово. У всех тут необычные имена, вероятно, это прозвища. И человек по имени Цепеш должен как-то вытащить их ночью.
Почему-то самым логичным Кузе показалось взорвать участок. Чтобы под шумок все могли скрыться.
Живот снова скрутило, он прижал колени к подбородку. Но не выдержал, и содержимое его желудка выплеснулось на пол.
– Капец… – прозвучало за его спиной, – перебрал щегол.
– Его зовут Кот! – вступилась Белка. – Заткни хавальник, он свой.
Тотчас же открылась дверь, и полицейский выволок его наружу. Подхватив под локоть, потащил куда-то по коридору.
В конце коридора полицейский втолкнул Кузю в помещение, где пахло водой, мочой и экскрементами.
«Уборная», – понял он. И бросился к раковине, где, открыв кран, принялся судорожно глотать воду. Его снова вырвало, и стало легче.
– Ну что же ты, мальчик… такой молодой. Как же тебя занесло к анархистам?
В голосе полицейского слышалось искреннее сочувствие.