– Ну, Синицын. Он же грозился. И я решила, что вы точно тут поедете, здесь светофор, вы наверняка меня заметите.
– Ясно. Так что вы хотели?
– Вот, – она указала на сумку и продолжила тем же шепотом: – Я знаю, что вы знаете нового хозяина Баси. Передайте ему. Тут мисочки и любимые игрушки. И костюмчик, я сама вязала, зимой ходить. Бася очень мерзнет зимой.
Она внезапно всхлипнула. Аверин так растерялся, что взялся за ручку сумки.
– Вот замечательно, я знала, что вы поймете, вы очень благородный человек! Храни вас Бог! – Анна Сомова перекрестила его и скрылась так быстро, что Аверин едва успел проводить ее ошарашенным взглядом. После чего пожал плечами и вернулся в машину.
Кузя шумно задышал, принюхиваясь, и всем телом подался к сумке.
– Ах да… это твое. Кажется. Костюмчик, вязаный, – Аверин с трудом сдержал смешок. Но сама ситуация была не такой комической, как казалась. Эта женщина права. Синицын своей мести так просто не оставит. И если она все поняла…
– Можно?.. – Кузя осторожно коснулся сумки.
– Да, бери. – Аверин снова выехал на дорогу.
Кузя сцапал сумку и крепко прижал ее к груди.
– Маргарита уже наверняка купила все новое, – покосился на него Аверин.
– Ну и что. Это мое, – упрямо пробормотал див и добавил тихо и неуверенно: – Она все знает, да? Ну, что я…
– Да. И видишь, совершенно тебя не винит.
– И… про Розетту?
– И про Розетту. Но тут ты вообще не виноват. Устоять перед жертвой во время вызова див физически не может.
– А вдруг может… – едва слышно прошептал Кузя.
Аверин нахмурился:
– Вот что. Синицын будет искать тебя. Если увидишь его или кого-то подозрительного, не нападай и не убивай. Если на тебя нападут, постарайся взять живым. Я хочу, чтобы этого человека судили. Наверняка его сын – продукт воспитания, а не просто жертва психической болезни.
– И что же? Суд и тюрьма хуже смерти, а? – Верхняя губа дива опять поползла вверх.
– Без сомнений. Один миг страха ничто по сравнению с годами позора.