– Эта… женщина. Он любил ее?
– Любил. И сейчас любит. И она его тоже любит, если смогла продержаться так долго. Но хватит тебе сегодня и испытаний, и откровений. Лучше поешь, а то ведь и в самом деле захмелеешь. Что мне потом с тобой пьяным делать?
– Я к себе уйду. Вот только немного…
– Уйдешь, – она не дала ему договорить, – вот как научишься на ногах стоять, так сразу и уйдешь. А пока слушайся меня – ешь.
Виктор поел и почти сразу же провалился в глубокий, без сновидений, сон.
Он проспал до утра, а проснулся от боли в сломанной ноге. Болело сильно, едва ли не сильнее, чем вчера. Евдокия хлопотала у печи. Неужто вообще спать не ложилась?
– Как самочувствие? – спросила она, не оборачиваясь. Откуда узнала, что он очнулся?
– Хорошо. – Соврал, не хотел ее тревожить по пустякам. Хорошо ему не было, скорее наоборот, от попытки сесть закружилась голова. Не от боли, а от слабости. И в глазах потемнело.
– Что-то по голосу твоему не слышно, что хорошо. – Евдокия подошла, положила ладонь ему на лоб. Рука у нее была приятно холодной. Пусть бы не убирала.
– Доплавался, – сказала сердито. – У тебя жар.
Не было у него никакого жара – одна только слабость. Но слабость пройдет. Должна пройти. Не желает он быть обузой.
Хлопнула дверь, в комнату вошел мастер Берг. В отличие от жены он вид имел невыспавшийся и помятый.
– Ну, как ты? – спросил мрачно.
– Жар у него. – Евдокия руку убрала, отошла к печи. – Надо снова доктора звать, а я пока травки кое-какие заварю.
– Не надо доктора, я как-нибудь сам. – Виктор хотел сказать бодро и громко, а получилось сипло, и в груди заболело.
– Как-нибудь сам ты, Виктор Андреевич, уже вчера сделал. – Мастер Берг обращался к нему на «ты», но хороший это был признак или плохой, Виктор не понимал. А мастер Берг неожиданно спросил: – Она до тебя не дотрагивалась?
– Кто? – Из горла рвался кашель, но Виктор еще сдерживался.
– Албасты, та девушка из пещеры, она до тебя не дотрагивалась?
– Нет.
– Хорошо. – Мастер Берга кивнул, посмотрел на Евдокию, сказал: – Пойду за доктором.