Август Берг приехал не один, а с помощником. И помощник этот заинтересовал Виктора куда сильнее архитектора. Он был среднего роста, но крепкого телосложения, из-за шрамов, обезображенного лица и отсутствующего глаза выглядел гораздо старше своих лет, хотя, если присмотреться, становилось ясно, что он немногим старше самого Виктора. Но было в помощнике мастера Берга что-то еще, едва уловимое, совершенно не мужицкое, никак не вяжущееся с общим простецким обликом. А еще Виктора не покидало совершенно иррациональное чувство, что это лицо он уже где-то видел раньше, хотя быть такого не могло. Увидев однажды такого необычного человека, он бы никогда его не забыл.
А вот Август Берг Виктора не впечатлил. Не таким суетливым и мелочным, на его взгляд, должен быть настоящий гений, не должен он обижаться на каждое сказанное слово и так яростно и бескомпромиссно отметать дельную критику. Но мастер Берг и в самом деле оказался гением.
Маяк был прекрасен. В том, как он возвышался над островом, ощущалось что-то величественное и хищное. Издалека кладка из черных камней напоминала чешую гигантской змеи. В каплях дождя башня влажно поблескивала чешуйчатым боком и казалась живым существом. Одной только этой удивительной иллюзии хватило бы на то, чтобы признать ее создателя гением, но Виктор твердо решил не доверяться чувствам. В маяке главное не красота, а надежность. И за надежность отвечает именно он. Поэтому Виктор, видя очевидное нетерпение мастера Берга, не спешил с выводами, с максимальной тщательностью изучал то, что только можно было изучить и проверить. Грубых конструктивных нарушений Виктор не углядел, лишь несколько достаточно легко устранимых мелочей. Но даже из-за мелочей архитектор бросался в бой, спорил до хрипоты не только с Виктором, но и со своим помощником. И вот в этом боевом запале он сказал кое-что необычное, заставившее Игната нахмуриться и сжать кулаки. Не простой работяга, а инженер, интеллигент в мужицком обличье. Кто станет по доброй воле скрывать такое, терпеть пинки и унижения? Впрочем, с пинками Виктор явно погорячился, не думал он, что найдется желающий пнуть Игната Вишнякова. Было в нем то, что Викторова мама называла железным стержнем. В Игнате было, а вот в Августе Берге нет, и поэтому он тут же начал юлить и врать. Получалось у него плохо, слишком уж по-театральному. Не может гениальный архитектор быть еще и гениальным актером.
Виктор сделал вид, будто ничего не понял, что слова про инженерную академию расценил как не слишком удачную шутку. Нет ему дела до чужих тайн, а вот послушать истории про остров очень даже любопытно. Особенно его заинтриговали слова о том, что в полнолуние на острове приключается что-то вроде землетрясения. Быть такого не могло, а если бы и было, то никакой связи с луной точно не имело бы. Но опровергнуть эту небылицу достаточно просто, требовалось лишь дождаться полнолуния. И ждать уже совсем недолго осталось, всего каких-то пару недель.
В Чернокаменске Виктор освоился на удивление быстро. Наверное, оттого, что таких, как он, чужаков, в городе было много. Расширялся и модернизировался железоделательный завод, открывались новые шахты, разрабатывались золотые прииски, со всех уголков страны съезжались желающие заработать люди, или те, кто просто любил приключения. Город гудел, как растревоженный улей, и только стройка на острове шла ни шатко ни валко. Август постоянно жаловался на нехватку рабочих рук. Сначала Виктор думал, что это из-за плохой оплаты, но оказалось, что рабочим платили хорошо.
Местные про озеро и остров говорили неохотно, с оглядкой, а если и говорили, то несли несусветную чушь про огромного змея, живущего на дне. Просвещенный век на дворе, паровые двигатели, электричество, а тут мракобесие какое-то! И самое удивительное – Август Берг эти слухи не опровергал, и когда однажды Виктор не выдержал и резко отозвался о местном фольклоре, посмотрел как-то слишком уж пристально, а потом сказал:
– Фольклор это или не фольклор, а пока луна полная, все работы на острове мы сворачиваем, расходимся по домам.
– Почему? – Ну никак Виктор не мог взять в толк, что даже такой образованный человек, как Август Берг, поддерживает эти бредовые россказни.
– Вы можете не верить в фольклор, но, я думаю, поверите фактам. А факты таковы, что каждое полнолуние на озере и на острове бесследно пропадают люди. Тела находят очень редко, а если и находят, то в жутком состоянии.
– И вы, Август Адамович, на самом деле считаете, что все это происки мифического чудовища? Не смешите меня!
– Я вас не смешу, я вас предупреждаю. Если хотите, запрещаю появляться на острове в такие дни и уж тем более ночи. Видите вон того блаженного?
Виктор обернулся. Совершенно седой мужчина сидел на камне и увлеченно разглядывал плывущие по небу облака. Вид у него был отрешенный, нижняя губа отвисла.
– Еще месяц назад он был совершенно нормальным, пока на его глазах то самое мифическое чудовище не утащило под воду его товарища. Надо ли говорить, что товарища так и не нашли? Виктор Андреевич, дорогой мой, – голос мастера Берга смягчился, сделался вкрадчивым, – вы не первый, кто смеялся над особенностями Стражевого озера, и, думаю, не последний. Да что греха таить, я и сам таким был, ни черта, ни дьявола не боялся. А вот прожил здесь больше десяти лет, насмотрелся на всякое и честно вам заявляю – теперь я боюсь, а тех, кто не боится, считаю дураками. И поверьте, многих таких дураков я уже пережил. Вы мне нравитесь, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы пополнили ряды тех, кто исчез бесследно.
Эта длинная и очень проникновенная речь лишь сильнее укрепила Виктора в желании разобраться в происходящем на озере. И предпосылки к тому были отнюдь не мифические, а вполне материальные.
У него имелись собственные ключи от маяка. Очевидно, Август Берг не хотел их ему давать, но Виктор настоял. В конце концов маяк очень скоро станет его детищем тоже, да и как же можно без ключей!
Тем утром он собрался на остров очень рано, появилась у него одна мысль, как малой кровью перестроить фонарное помещение, захотелось определиться на месте. Светало теперь поздно, поэтому на остров он плыл почти в темноте. Плыл, вглядывался в светлеющий горизонт и думал, какое это будет чудо, когда заработает маяк. Только чудо техническое, а не сказочное, без всяких там глупостей.
Дверь, ведущая в маячную башню, оказалась лишь прикрыта, но замка на ней не было. Неужто скрупулезный и въедливый мастер Берг с вечера забыл запереть? Оставаться внизу Виктор не стал, сразу поднялся наверх, по ходу прикидывая, как лучше переделать и лестницу. В том, что это не прихоть, а жизненная необходимость, мастер Берг с ним все-таки согласился.
Наверху гулял ветер и холодно было уже совсем по-осеннему, а зимой станет многим хуже. Зимы тут, говорят, суровые и снежные, а значит, нужно хорошенько утеплить маячную комнату и позаботиться об отоплении. Стены в башне толстые, но под лютыми зимними ветрами и они могут промерзнуть насквозь. Вид со смотровой площадки открывался удивительный. Восходящее солнце золотило верхушки вековых сосен, первыми робкими лучами скользило по озерной глади, вспыхивало красными искрами на черных валунах. В предрассветной дымке уже полностью достроенный дом казался сказочным замком, вот только Виктору вдруг подумалось, что жить в такой громадине, должно быть, не слишком уютно. Он бы точно не смог. Усадьба со старым парком, аллеи и словно из кружева сделанная часовая башня виделись ему куда более пригодными для жизни. И Насте там, наверное, понравилось бы.
Про Настю Виктор думал каждый день, что уж говорить про ночь? Вспоминал их прощание, ее почти неощутимые прикосновения к своему лицу, и щеки тут же вспыхивали, как тогда, на вокзале, и дыхание сбивалось. Он навестит ее обязательно, вот перестроит лестницу, окончательно определится с фонарным помещением и рванет в Пермь. Ему будет что рассказать девушке. Да вот хотя бы одну из этих сказок про озерного змея. Или не нужно ее пугать? Она и без того плохо спит. Значит, он расскажет ей про мастера Берга и про его удивительные башни. И про замок посреди озера тоже расскажет, потому что это необычно и увлекательно.
Его раздумья прервали доносящиеся снизу голоса. Разговаривали Игнат и мастер Берг, негромко, вполголоса. И это тоже было необычно, потому что со смотровой площадки Виктору открывался отличный обзор и все подступы к маяку он видел прекрасно. Подступы видел, а вот Августа с Игнатом отчего-то не углядел и теперь никак не мог взять в толк, как такое возможно.