Сын пришел ко мне на кухню и говорит:
«Мам, умный мужик, зачем он в храм пошел?» То есть, все хотел постичь умом, а сердце молчало.
Прошло месяца полтора, я его уже оставила в покое, думаю: как-то мне не по силам это. Он мне говорит: «Ты знаешь, у меня к этому священнику появились конкретные вопросы. Я над многими вещами думал, я хотел бы у него спросить». Я еще раз им встречу организовала. Больше часа второй раз проговорили. И снова реакция та же:
«Мам, умный мужик. Он кандидатскую у нас в МИФИ защитил. Зачем он в храм пошел, я не понимаю».
И вот когда я тогда попросила со мной в Рыльск поехать, он говорит: «Ну, вы можете с Андреем поехать, зачем я там нужен». –
«Ну, понимаешь, там дорога дальняя, меня сопровождать надо». А последний довод был:
«Знаешь, подари мне это сопровождение на мой день рождения». У меня летом, как раз совпадало. — «Ладно, хорошо. Три дня хватит?» — «Хватит, три дня хватит». Вот так я его, можно сказать, заманила к батюшке. И вот эту встречу я потом сравнивала со встречей Мотовилова с преподобным Серафимом. Максим потом описывал ее так:
«Какой батюшка интересный, у него такие блистательные одежды были, когда он со мной говорил. И такого светлого цвета, — говорит, — я таких раньше нигде не видел». Вы знаете, эта встреча, одна, единственная, первая, подарила ему веру. Это как исцеление. Вот, люди по большей части ехали с физическими недугами. А у нас вроде бы не было таких проблем, когда совет нужен и к старцу ехать. Я не знаю, как я сама Божьими путями к старцу попала. Но духовное прозрение Максима — это было самое большое чудо. Потому что Максим изменился в одну встречу.
Вот, есть люди медленно воцерковляются, есть те, кто побыстрее. Есть годами, есть десятилетиями. Как-то идут по шажкам к Богу, а ему Господь эту веру дал как исцеление… По-другому даже не скажешь.
В Москве я на все службы ходила в Новоспасский монастырь. И вот однажды я увидела там Максима. Я даже спряталась за колонной, чтобы его не спугнуть. Он стоял вечернюю службу в будний день вечером — совершенно вообще для меня необъяснимо. Да, и он на все каникулы стал ездить к отцу Ипполиту: на весенние, на осенние, пока учился в школе при МИФИ последний год, и в институте. Он даже отказывался ждать три-четыре дня до паломнического автобуса и уезжал самостоятельно.
Не могу сказать, что меня это напугало. О монашестве мы вообще никогда не говорили. У него как бы предполагалась карьера ученого-физика, были взаимоотношения с научно-исследовательскими институтами. И когда на четвертом курсе он из Рыльска не вернулся после ноябрьских праздников, а в декабре начиналась сессия, я уже раза три звонила благочинному, говорю: можно там его как-то из монастыря попросить домой вернуться? Вообще-то, учеба уже началась. А потом у него начались там проблемы с военной кафедрой. И он приехал на четвертом курсе из монастыря, после ноябрьских, и говорит: «Ты знаешь, я, наверное, не буду заканчивать МИФИ, я пойду в семинарию». Ну, я, конечно, хотела, чтобы как бы у меня сын верующим был, воцерковленным, но не до такой же степени. Почему нужно МИФИ бросить и пойти в семинарию?
Я говорю: «Подожди, стоп-стоп-стоп, надо у батюшки спросить». Он говорит: «Ну, ты можешь первая съездить туда». И, по-моему, я в тот же вечер или на следующий день, уехала в монастырь. Батюшки не оказалось в монастыре, он был в Макеевском скиту, и я туда. Приехала и говорю: «Батюшка, так и так… Он МИФИ хочет оставить». Батюшка отвечает:
«Неполезно начатое бросать. Пусть закончит МИФИ, потом пойдет».
Я первую часть услышала и успокоилась, а во вторую вникать даже не стала. Передала сыну слова отца Ипполита. Он получил, защитил диплом и сказал, что пойдет подавать документы в семинарию, батюшка уже почил к этому времени.
Да, а в последнюю мою встречу он мне передал три иконочки. Для меня дал, для Николая депутата, икону Божией Матери, а для Максима — деревянный крест, довольно большого размера. Он у нас дома хранится.
Говорит: «А это Максимке благословение».
Я тогда не знала, что это последняя встреча. Он, наверное, поэтому такие значимые благословения дал и мне, и сыну.
Я не сразу приняла выбор сына. «Почему нужно в семинарию? Почему просто не быть верующим физиком?» Он говорит: «А чем плохо, если я закончу семинарию? Пусть у меня будет это образование». Он не говорил о монашестве и как-то быстро меня убедил. А потом говорит: «Подожди, а вот, крест мне батюшка передал? Мне мой крест? Мой крест». И мы еще раз уехали спрашивать, когда живы были старицы, в селе Мордово Тамбовской области, матушка Евстратия, матушка Филарета и матушка Мария. Чудесные, три схимницы, две родные сестры, одна двоюродная. И матушки подтвердили, что пусть идет в семинарию. Ну, я как-то смирилась, еще оставалась такая надежда, что у него просто будет духовное образование.
Я не знала, что после окончания семинарии Максим сразу станет насельником Троице-Сергиевой Лавры.
Исцеление отсохшей руки