Подумалось, что помощь албасты им сейчас не помешала бы, да вот только нечисть – она на то нечисть и есть, что живет не по людским, а по своим собственным законам. В одном только Кузьма был уверен: албасты Галку не обидит. Или обидит? Странная она в последнее время стала, словно сама не своя. На детей пока кидаться не пробовала, но спал он теперь по ночам урывками – сторожил, чтобы чего не вышло. А что, если албасты не сдержалась? Что, если черноты в ней стало так много, что чернота эта заглушила отблески серебра? Могло такое случиться? Еще пару дней назад Кузьма готов был побожиться, что нет, а вот сегодня уже ни в чем не был уверен. Теперь уже стало холодно не только позвоночнику, страх сковал его от макушки до пят, заключил в ледяную броню, мешая дышать и двигаться. Наверное, поэтому, прежде чем шагнуть в темные недра башни, он сначала нащупал свой кинжал. С кинжалом оно как-то спокойнее.
– Ты тут посторожи, – велел он Глухомани, а Демьяна поманил за собой.
По лестнице Кузьма поднимался быстро, не дожидаясь и не оглядываясь. Себе самому не смог бы в том признаться, но, как умел, откладывал предстоящий разговор. Демьян тоже молчал. Заговорил, лишь когда они оказались на самом верху, в комнате, выходящей окнами на все четыре стороны света.
– Нет тут никого, спускаемся.
Тут нет, значит, придется и в самом деле спускаться. Только не на первый этаж, а в подземелье. О существовании подземелья Кузьма знал еще от Кайсы, даже видел кусок от руки нарисованной карты, которую Кайсы затем передал на хранение Анне, своей внучке. Видеть-то видел, да вот не запомнил почти ничего. Помнил лишь, как из башни можно попасть в подземелье, а еще то, где спрятана потайная дверь.
Память не подвела, как не подвел и сделанный много лет назад механизм. В лицо дохнуло холодом и сыростью, взъерошило невидимым подземным ветром волосы. За спиной тихо присвистнул Демьян. Этому-то все в диковинку, потому что нездешний. Здешние-то все про подземелья слыхивали. Про подземелья и спрятанный где-то на острове разбойничий клад. Кузьма был одним из немногих, кто про клад не только слышал, но и видел. Кайсы показал перед самой своей смертью. Отвел на место, ткнул скрюченным пальцем, сказал:
– Это здесь. Если тебе понадобится что-то, бери, но больше никому не рассказывай. Слышишь? Золото и самоцветы эти принадлежат двум семьям. – Говорить, каким семьям, Кайсы не стал. Кузьма и так все знал, выучил чужую вековую историю, как свою собственную, и втайне даже считал себя частью этой истории. Вот только золото и самоцветы ему без надобности. Все, что ему нужно, можно добыть в лесу или в озере. Такие уж у него смешные нужды.
А Кайсы, указав место клада, вознамерился рассказать еще об одном тайнике. Можно подумать, мало с Кузьмы чужих тайн! Вознамерился, но не успел, начал говорить про какие-то зеркала, которые нужно держать подальше от дурных людей, закрыл устало глаза, как это бывало с ним в последнее время довольно часто, и больше уже не открыл.
– Все… – послышался за спиной у Кузьмы звонкий, точно колокольчик, голос. – Ушел охотник в Нижний Мир, теперь там будет охотиться.
Албасты, дева юная, красоты невиданной, присела рядом с Кайсы, провела ладонью по его седой голове прощальным, почти ласковым жестом, коснулась ввалившихся стариковских щек, а потом посмотрела Кузьме в глаза:
– Теперь ты вместо него.
Как же ему не хотелось! Как же не рад он был этакой сомнительной чести, но сделка есть сделка, а слово свое Кузьма держать привык.
– Я знаю, – сказал, не сводя взгляда с мертвого Кайсы. Старик выглядел спокойным, даже умиротворенным. Разгладились глубокие морщины, губы тронула усмешка. Отмучился? Или встретил наконец на той стороне тех, кого потерял много лет назад. – Он говорил про зеркала…
– Не нужно тебе об этом пока знать. – Албасты глянула на него искоса. – Если придет время, расскажу…
Может быть, пришло время? Пришло, а они оба не заметили, не подготовились?..
Желтый луч Демьянова фонаря скользил по каменным, кое-где сочащимся водой стенам, отвоевывал у темноты клочок света и тут же его терял. Такое уж это было место.
– Расскажи мне про албасты. – Не просьба, а требование, и луч замер, ослепляя Кузьму.
– Убери, – велел он, прикрывая глаза рукой.
– Прости. – Луч скользнул в сторону. – Ты ведь о ней знаешь?
– Я-то знаю. – Кузьма вздохнул. – Меня другое волнует, ты откуда знаешь?