– У мамы были кое-какие подозрения, – продолжила Бета. – Она поделилась ими со мной много лет спустя, незадолго до своей смерти. Вообще-то, мама едва ли когда вспоминала об этом мерзавце – она почти забыла о нем, как о страшном сне, – но был один эпизод, который не давал ей покоя. Он, как это ни странно, произошел именно в том квартале на Скоулавёрдюхольте, где стояли ниссеновские бараки.
– Что за эпизод?..
– Я как-то вспомнила – сама не знаю почему – что один раз отец меня туда водил. На Скоулавёрдюхольт, я имею в виду. Стоял жуткий холод, и было ощущение, что вот-вот начнется снегопад. Мы с ним зашли в один из бараков – там сидели какие-то два мужика и чуть ли не поедали меня похотливым взглядом. Когда я рассказала об этом маме, она расплакалась, кляня отца на чем свет стоит. А потом описала мне свои страхи, которые преследовали ее, когда мы еще жили все вместе. Тогда я с трудом ей поверила, но в свете того что произошло в дальнейшем, я бы уже ничему не удивилась.
Конрауд пристально смотрел на сестру:
– И все из-за вашей с ним прогулки на Скоулавёрдюхольт?
Бета кивнула.
– Мама прекрасно понимала, что мне там делать было совершенно нечего.
– Ну а… Почему же ты…
– Она просила, чтобы я никому об этом не рассказывала. У нее были лишь ничем не подкрепленные подозрения, и ей не хотелось окончательно разрушать и без того подмоченную репутацию нашего с тобой папаши. Если, конечно, от нее еще что-то оставалось… Мама знала, что ты привязан к отцу, хотя и…
– Ну а что она тебе все-таки сказала?
– Что одна из причин, по которой она его бросила, были опасения, что именно такое и произойдет.
– Что именно?
– Не забывай, что мама долго терпела издевательства этого чудовища, – произнесла Бета. – Когда я рассказала ей, что мы ходили на Скоулавёрдюхольт, и о тех двух типах, что глядели на меня, как голодные волки, мама поделилась со мной своим главным страхом: она боялась, что отец будет зарабатывать на мне деньги.
– То есть?
– То есть, продаст меня какому-нибудь извращенцу.
У Конрауда глаза на лоб полезли:
– Да быть такого не может!
– Я и не говорю, что может. Однако мама полагала, что он на такое способен.
– Значит, она знала, что в барачном поселении обитали такие… развратники?
– Напрямую она ничего не утверждала, но вот когда ты сейчас упомянул Скоулавёрдюхольт, первое, что мне пришло в голову, были мамины страхи. Она боялась, что тот негодяй отведет меня туда и оставит в лапах у извращенцев, которые ему заплатят, чтобы воплощать со мной свои грязные фантазии.