– Ну что ж. Это хорошо, – сказал Ремизов. – Только не ходите ко мне, я сам приду.
Ремизов пришел через полчаса, разделся и, сев рядом с Сабуровым, стал пить принесенный ему Петей горячий чай.
– В некоторой степени подобное чувство я испытал после долгого стояния в Галиции в дни летнего наступления тысяча девятьсот шестнадцатого года. Прекрасное было чувство, особенно в первые дни. Но сейчас больше.
– Что больше? – спросил Сабуров.
– Все больше: и чувство и наступление, очевидно.
– А вы думаете, это очень большое наступление?
– Убежден. Ну что у вас за план? – Ремизов отставил в сторону кружку,
– План простой – захватить вот этот, следующий за конюковским, бывший мой дом.
– Когда?
– Сегодня ночью.
– Каким образом?
Сабуров коротко развил перед Ремизовым план, о котором ему ночью, не предполагая, что осуществление так близко, говорил Конюков.
– Главное, атаковать не оттуда, откуда могут ждать, а прямо от Конюкова, из осажденного дома, где немцы ничего не ждут, кроме пассивной обороны.
Ремизов пощипывал седые усы.
– А люди? Это хорошо. Но люди?
– Меня тоже это раньше смущало, – сказал Сабуров. – Но сегодня, после этой канонады, я думаю, сделаем и так. – Сабуров улыбнулся. – Да и вы на радостях немножко дадите, а?
– Дам, – в свою очередь, улыбнулся Ремизов.
– И генерал, когда мы ему доложим, даст?
– Несомненно, даст, – сказал Ремизов. – Я-то не знаю еще, дам или нет, а генерал даст.
– Но и вы дадите?