– Смотря где, – сказал Полынин. – В Европе, похоже, война начнется между поляками и немцами, и те и другие мобилизацию объявили. Ночью радисты пробовали настроиться, но не вышло – далеко!
– А как здесь?
– На земле закруглились, на границу вышли, пока все тихо.
– А в воздухе?
– Еще воюем. Сегодня девять самолетов сбили и своих два потеряли.
Артемьев оглянулся на пустую койку, на краешке которой сидел.
– Чего прибыл-то? – поинтересовался Полынин.
Артемьев вкратце рассказал о поимке японца и ранении Данилова, попросил дать полуторку, позвонить в штаб и в госпиталь.
– Готовьте полуторку, – сказал Полынин оперативному дежурному, – и «эмку» тоже пусть подадут. А к телефону придется в козыревскую юрту идти.
Он взял «летучую мышь» и вышел. В колеблющемся луче света мелькнули неясные очертания стоявших возле юрты людей и лошадей.
– Тебе кого вызвать? Разведотдел? – спросил Полынин, когда Артемьев вошел вслед за ним в знакомую козыревскую юрту. Хотя группа еще в июле перебазировалась на сорок километров ближе к фронту, юрта была все такая же и, казалось, стоит на том же самом месте.
– Разведотдел и сразу после него – госпиталь.
– Это надо будет через четырнадцатый звонить, потом двойку просить, и чтобы уже двойка дала тебе и разведотдел и госпиталь. У нас прямой связи нет. Сейчас попробуем.
Полынин покрутил ручку телефона, вызвал четырнадцатый и попросил дать двойку.
– Ну, а живешь-то, живешь-то как? – держа трубку около уха, спросил он у Артемьева.
– Ничего, был в оперативном, теперь в разведывательном. Один раз видел над степью твой истребитель, узнал по семерке. Хотел тебе крикнуть, чтобы присел на минуту.
– А мы тебя с ребятами вспоминали. Я тогда прилетел, а ты уже с командующим уехал. Говорят, он тебе тогда дал жизни! Крепко дал?
– Немножко досталось, – улыбнулся Артемьев воспоминанию, казавшемуся теперь далеким. – А где Козырев?
– Ну что там? – спросил Полынин в трубку. – Хорошо, звони… Сейчас соединит, – положив трубку, сказал он Артемьеву. – Козырев улетел сегодня. В Москву отозвали. Ты ведь москвич? – Глядя на Артемьева, он вспомнил о своем намерении послать с Бакулиным письмо матери и подумал, что Бакулин может захватить и письмо Артемьева. – У нас механик козыревский на днях полетит, если хочешь, напиши записку родным – он в два счета доставит. Я тоже с ним домой писать буду.
– А удобно? – спросил Артемьев.