– Вот возвращаются же люди домой! – сказала Татьяна Степановна, думая о сыне и эгоистически забывая, что о Полынине никак нельзя сказать, что он возвратился домой.
Маша молча присела к столу и, поглядев на мать, впервые подумала о том, что она одинока в силе своего чувства к Синцову: раньше они с матерью сходились на одном человеке, которого обе любили больше всего на свете, – на Павле, теперь они уже никогда не сойдутся в этом. Никто и никогда не будет любить Синцова с такой силой, как она, и ни от кого, даже от матери, она не вправе ждать этого. Она понимала, что это естественно, что так и должно быть, и все же ей сделалось тяжело и от сознания этого и оттого, что ей скоро надо садиться в ночной пустой, гремучий трамвай, ехать на Белорусский вокзал и брать там билет до города, в котором уже девять дней как нет Синцова.
Выехав за Окружную дорогу, Полынин, как и собирался, уговорил шофера «газануть», и тот меньше чем через час был в Монине.
Поднявшись на второй этаж построенного в прошлом году нового дома для семей комсостава, Полынин, едва успев позвонить, услышал за дверью быстрые шаги матери. Она открыла ему, не спрашивая, словно предчувствовала, что за дверью стоит он.
– Здравствуйте, мама. – Несмотря на невысокий рост, Полынину все-таки пришлось нагнуться, чтобы обнять мать.
Мать поцеловала его несколькими мелкими, быстрыми поцелуями в щеку и в искалеченное ухо и, не удивляясь его возвращению, сказала:
– Дай-ка чемодан-то.
– Что вы, мама! – с почтительной нежностью, с какой он всегда говорил с матерью, ответил Полынин и пошел в комнату, держа в одной руке чемодан, а другой крепко прихватив мать за плечи и почти отрывая ее от пола.
– Что ты меня в воздух тащишь? Радуешься, что такой здоровый вырос? – говорила мать, идя рядом с ним.
Полынин поставил чемодан на пол у обеденного стола, посадил мать, сел напротив нее и спросил:
– А что, правда здоровый?
– Устал, что ли? – не отвечая на вопрос и вглядываясь в его лицо, спросила мать. – Так после госпиталя ни разу и не написал. Не совестно?
– Есть маленько. – Полынин поглядел в глаза матери и сразу же, пока она не успела приготовиться к другому, сказал ей, что на рассвете снова улетит.
– Далеко ли? – спросила мать, не меняя выражения лица, хотя слова сына были для нее и тяжелыми и неожиданными.
– В Минск, а там видно будет.
– А на какую должность? – спросила мать.
Она никогда никому не рассказывала о делах и должностях сына, но сама любила знать, на какой он должности и что делает.
– Покамест в распоряжении штаба Белорусского округа.
– Что ж я тебе не говорю-то! – Мать всплеснула руками. – Лидия Григорьевна приходила сегодня ко мне чай пить (Лидия Григорьевна была жена комиссара той авиационной части, из которой Полынина откомандировали в Монголию). Поздравляла меня, рассказывала – тебе вчера полковника присвоили! Или ты уже знаешь?
– Знаю, – сказал Полынин, которого сегодня все поздравили с этим, когда он прямо с самолета явился в штаб ВВС.
ebooksa