I. Как мы стали космонавтами
Если вы этого ещё не знаете, то меня Рома Романов зовут. Я с Венеры вообще-то. Папа у меня работает бригадиром на добывающем комбайне, это внизу, на поверхности то есть, а мама – врач в госпитальном отсеке. А живём мы в самой обыкновенной каюте, в жилом отсеке, на атмосферной станции. На поверхности Венеры жить людям невозможно, там и работать-то смертельно опасно. Чудовищной силы ветер, раскалённая лава, вулканы, температура как в печке, почти 500 градусов, а ещё и давление, а ещё пар и дождь из концентрированной серной кислоты. Адское местечко! Без сверхпрочного экзоскафандра человеку там делать нечего, меньше, чем за секунду раздавит и сожжёт. Поэтому и придумали на Венере жить на атмосферных станциях – это такие гигантские аэростаты, плавающие среди жёлтых венерианских облаков на высоте в 50 километров. Тут и жилые помещения есть, и лаборатории для учёных, и мастерские, и пусковые площадки для челноков, и всё такое прочее. А зачем оно всё? – спросите вы. А затем, что такие редкие и ценные металлы на Венере есть, что закачаешься. Для этого у нас добывающие комбайны внизу есть, потом челноками металл на станцию поднимают, а уже оттуда – на орбиту, в космические грузовики, ну и дальше на Землю.
Детей на станции немного живёт, трудно тут потому что. Но всё-таки есть. Для нас даже школьный центр построили – у нас и маленький спортзал есть, и бассейн, и игровая комната, и где мы уроками занимаемся, и даже живой уголок. А не так давно к нам с Земли вдруг прилетел профессор Дымков, да не один, а с сыном – с Сенькой. Ему десять лет, как и мне, поэтому его к нам в младшую группу привели. Я сперва подумал, что, раз с Земли и профессорский сынок, то не получится у нас с ним подружиться. И мы даже подрались прямо в группе на перемене. Только потом помирились и оказалось, что вовсе этот Сенька не хлюпик и не плакса, а самый лучший в мире друг и выдумщик тот ещё. Каких только приключений у нас не было, вы не поверите! Один раз мы даже умудрились пробраться в челнок, угнали из ангара настоящий экзоскаф и отправились на поверхность Венеры, представляете? Правда, отругали нас потом очень сильно, даже едва не выпороли. Но обошлось. А другой раз мы вместе придумали, как «Сколопендру» – это робот такой научный для исследований – вытащить обратно наверх, когда у него двигатель сломался… Короче, очень крепко мы с Сенькой Дымковым сдружились. Про наши приключения на Венере я вам как-нибудь подробнее обязательно расскажу. Но сегодня я про другое, тоже будет интересно, обещаю. В общем, началась эта удивительная история так…
…Мы вместе с Сенькой, Андрюхой и Васьком, ну, это тоже мальчишки из нашей школьной группы, в настольные игры играли. У Васька в каюте. Но тут звонит звонок, Васёк открывает, а на пороге папка мой стоит. И Сенькин тоже отец, Анатолий Сергеевич. Вот как раз он и спрашивает удивлённо:
– Мальчики! А можете ли вы мне объяснить, почему нас вместе с вами снова вдруг вызывают к начальнику станции, а?
Меня как подушкой по голове стукнуло.
– Что, сразу всех четверых? – спрашиваю.
– Да нет, не всех. Только тебя и Сеню. Но это срочно, так что игру свою потом доиграете.
– А это когда было? – Сенька задаёт вопрос.
– Да вот пятнадцать минут назад это было – Анатолий Сергеевич говорит. – Звонит мне по коммуникатору лично Архидемон, то есть Виталий Борисович, и приглашает на свидание – меня, Ваню – тут он на папу моего кивает, – Рому, Сеню. И, что самое интересное, Ромину маму тоже! Так всё-таки, что произошло, кто-нибудь знает?
Мы с другом только головами мотаем. К начальнику станции? Зачем? Что-то совсем мне неудобно стало и страшновато. А что тут сделаешь? Раз вызывают на ковёр, то ничего не попишешь, надо идти. Тут вам не ясельки, а венерианская станция, тут капризы «хочу – не хочу» плохо срабатывают. Если срабатывают вообще.
Идём мы по станционным коридорам, торопимся. Даже не разговариваем особо. Только потом вдруг я сообразил, что идём мы вовсе не в сторону кабинета Архидемона, а туда, где конференц-зал находится. И точно – заходим внутрь, а там один только Виталий Борисович и сидит. Задумчивый! С кресла встаёт, со всеми нами за руки поздоровался. Даже со мной и с Сенькой, хотя нам только по десять лет исполнилось.
– Присаживайтесь, располагайтесь, – Архидемон приглашает. – Разговор будет длинный и, скорее всего, очень непростой…
Расселись мы, благо свободных кресел вокруг вагон и маленькая тележка.
– Так всё-таки что такое экстренное произошло? – папка мой спрашивает. – Снова две новости, одна плохая, а вторая ещё хуже? Или мальчишки что-то набедокурили?
Мы с Сенькой только переглянулись и плечами пожали:
– Ничего мы не бедокурили, вот честное-пречестное! – хором говорим.
Архидемон сперва ничего не сказал, только прокашлялся. Потом вроде как собрался что-то ответить, но тут в зал заходит профессор Черсин – он не так давно к нам на станцию прилетел, это Сенькиного папы самый главный начальник, важная очень шишка, – а с ним другой дядька, помоложе. Тоже, наверное, из тех яйцеголовых, которые с Земли прибыли в последний раз. Профессор Черсин нас всех взглядом окинул, руки потёр:
– Все действующие лица здесь? Вроде бы как все… Что ж, тогда давайте начинать!
И сел в кресло. Выдохнул шумно.
ebooksa