Несу всякую хрень, ведь не расскажешь же, что гордый Рюрикович не пожелал говорить с дословно «каким-то вонючим степняком». Уговаривать Ярослава я не стал, некогда было. Князья русские еще не пуганы, как следует, еще не раскусили в полной мере, в какое дерьмо они вляпались и что такое монгольский вассалитет. Мне кажется, что только с казнью в Орде Черниговского князя Михаила Всеволодовича князья по-настоящему осознают, что они теперь не свободные и гордые правители, а всего лишь подневольные данники, и жизнь любого из них зависит от капризов далекого монгольского хана.
Монгол кривит тонкие бесцветные губы в усмешке.
— Если конязь слаб здоровьем, то чего ты ждешь… — Утерев рот рукавом халата, он громко заржал. — Бери власть в свои руки, консул! Ты то здоров!
Заливаясь, он тыкнул в мою сторону бараньей костью, а я скромно развожу руками.
— Не могу, бек Ярмага, я не князь по роду, я лишь избранный чиновник. Мой удел служить великим правителям.
Мой намек монгол понял и одобрил.
— Это правильно, консул, все должно быть по закону.
Он благосклонно зыркнул в мою сторону, а я подал знак прислуге, мол наливайте. Выскочивший парень в длинной белой рубахе налил Ярмаге и двум его подручным по полному серебряному кубку крепкой брусничной настойки.
Подняв свой, предлагаю выпить за здоровье Великого хана Угедея. За здоровье хана требуется пить до дна, и я смотрю, как, давясь с непривычки, монголы глотают сладкую тридцатиградусную жидкость.
Я где-то читал, что монголоидная раса более склонна к алкоголизму, чем остальные, поэтому мол европейцы так легко споили североамериканских индейцев. На это у меня большая надежда, и улыбаясь во всю ширь, я задорно спрашиваю.
— Ну как вам моя настойка? Хороша⁈
Я знаю, сам настаивал ее на чистейшем перваче. Сладкая на вкус она пьется легко и приятно, но очень коварна. Пара-тройка таких кубков, и я уверен, мои гости поплывут.
Ярмага, причмокнув, облизал сладкие губы и поставил на стол кубок.
— Сладкая! — Прищурив и без того узкие глаза, он глянул на меня. — Вкусная! Умеют у тебя делать.
В ответ, излучая хлебосольство и радость, я призываю их не стесняться.
— Кушайте, гости дорогие! Сегодня уж отдохнете с дороги, а завтра за работу. Поедем вместе, все покажу, все перепишем. Чтобы порядок во всем был.
Я непрестанно несу все, что придет в голову, монголы, не уставая, жуют, а служка наполняет бокалы.
— Чтобы Великий хан жил долго и счастливо! — Поднимаю свой кубок, в отличие от монгольских наполовину разбавленный водой и вновь предлагаю всем выпить.
Монголы азартно вливают в себя настойку, и все закручивается по новой. С третьего кубка мои гости уже смотрят совсем осоловевшими глазами и несут такую дичь, что даже я не могу понять ни слова.
Улавливаю агрессивные нотки в пьяном голосе Ярмаги и, не дожидаясь служки, наливаю ему сам.
ebooksa