Религиоведение. Индуизм

Четыре цели жизни

Дхарма как одна из целей человеческого существования вошла в состав так называемых «четырех целей», или установок, лежащих в основе повседневного поведения. Они были выработаны примерно в начале нашей эры, но сохраняют свое значение вплоть до наших дней. Три другие: артха (буквально «цель», «польза», «выгода») — приобретение и использование материальных благ, практическое поведение; кама — любовь, или, скорее, чувственные удовольствия, и мокша — освобождение от уз бытия и достижение просветленного состояния сознания.

Эти цели соотносились с разными периодами человеческой жизни: детство и юность надлежало посвятить главным образом делам дхармы и отчасти артхи; в молодости на первый план выступала кама, но не следовало забывать также и о дхарме, и об артхе, а в старости нужно было думать о дхарме и мокше.

Принцип артхи, сугубо прагматический, затрагивает широкую сферу повседневных дел — приобретение имущества и т. п. Ее цель — выработка разумного поведения применительно к обстоятельствам. Свидетельства об артхе связаны с жанром шастр (от корня «учить»), с учебными, наставительными текстами. Примером является «Артхашастра», приписываемая ловкому политику Каутилье, советнику царя Чандра-гупты. В трактате содержатся наставления, полезные для правителя государства, «царственного мудреца», заботящегося о благе подданных и не гнушающегося сомнительных мер наподобие подкупов, провокаций, лжи, шпионажа, клеветы и т. п.

Близко артхе понятие нити, «разумного поведения», определяемого иногда и как «безупречная мудрость», которому также посвящено несколько сборников, созданных в разные периоды. Самым ранним и популярным является «Панчатантра», служащая «в мире для обучения юношества». Изначально она будто бы предназначалась для трех глупых братьев-царевичей. Их обеспокоенный отец Амарашакти обратился за помощью к мудрому брахману Вишнукарману, и тот составил для них поучения и правила поведения в пяти книгах. Считается, что, прочитав их, царевичи поумнели.

О чем эта книга? О самых важных жизненных вещах: о разъединении друзей и об их обретении, о мире и войне, об утрате богатства и о том, как оно добывается, о безрассудности и осмотрительности и т. п. Напоминая о бесценном опыте многих поколений, «Панчатантра» адресована всем и каждому. Кстати, эта книга совершила поистине триумфальное шествие в Средние века по Ближнему Востоку и Европе.

Третья цель, чувственное желание кама — не только плотское влечение к противоположному полу или стремление к телесному наслаждению, но еще и чувствительная восприимчивость к проявлению чувств другого, умение эротического сопереживания и способность оценить глубину своего наслаждения. Наука о любви, камашастра, изложена в «Камасутре», одном из древнейших трактатов на эту тему, созданном в Индии в первые века нашей эры мудрецом по имени Ватсьяяна.

Он старался помочь мужчинам и женщинам как можно полнее реализовать себя в этой важнейшей сфере жизни. Возможно, давая советы молодоженам и опытным в любви супругам, мудрец следовал божественному примеру, описанному в одном из древних текстов. Боги Шива и Парвати уединились после свадьбы в прекрасном дворце посреди цветущей долины. Шива видел смущение молодой жены и постепенно приучал ее к себе. Играючи, он украшал ее цветочными гирляндами, нежно прикасаясь к ней, снимал серьги и кольца, а потом снопа надевал их, шептал ласковые слова, драгоценными мазями рисовал на ее теле знаки, лаская ее. А то вдруг исчезал, а когда она начинала искать его, оказывался рядом и крепко обнимал ее…

«Камасутра» была написана для искушенных в любви горожан и советовала им никогда не отделять стремления к личному удовольствию от чувств и желаний партнера и считаться с ними, как со своими собственными. В ней в виде кратких изречений даны детальные предписания и наставления в сложном и прекрасном искусстве любви. Она адресована мужчинам и женщинам, юным и зрелым, до брака и после свадьбы.

Дотошные классификаторы, индийцы даже любовные игры умудрились разделить на множество видов. Одних только поцелуев, например, насчитывается не менее шестнадцати тысяч. «Камасутра» учит языку деликатной и трепетной интимности и нежной игривости. Знание любовной науки было обязательным, и женщина, не постигшая основы камашастры, не могла считаться по-настоящему образованной.

А если она к тому же красиво одевалась, умело пользовалась косметикой и носила хорошо подобранные украшения, то могла почти приблизиться к идеалу.

Итак, индуизм снабдил своих адептов предписаниями на все случаи жизни. Однако каждый человек чаще действует не под влиянием указаний священных или дидактических текстов, а движимый своими намерениями и желаниями. Об этом размышляет княжна Марья в «Войне и мире» Л. Н. Толстого: «Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь, на земле, наслаждений и счастья; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. ^И…И все они борются, и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье”». Здесь трудно удержаться от искушения и не отметить, что лучшие произведения классической русской литературы, в отличие от западной, всегда отличались приверженностью высоким идеалам, во многом созвучным индуистским. Это подметил в свое время С. Цвейг: «Раскройте любую из пятидесяти тысяч книг, ежегодно производимых в Европе. О чем они говорят? <…> Женщина хочет мужа, или некто хочет разбогатеть, стать могущественным и уважаемым. У Диккенса целью всех стремлений будет миловидный коттедж на лоне природы с веселой толпой детей, у Бальзака — замок с титулом пэра и миллионами. <…> Кто из героев Достоевского стремится к этому? Никто. Ни один».

Согласно индуизму, до тех пор пока человека не оставляют бесконечные желания и обуревают страсти, он обречен вновь и вновь рождаться в этом мире и претерпевать страдания, перевоплощаясь не только в людей, но и в животных, растения, насекомых и т. п., пока не освободится от желаний, втягивающих его в череду перерождений. Это странствие из одной жизни в другую, этот круговорот жизни и смерти не ограничивается в индуизме только одним земным существованием. Областей сансары множество, и в них входят как круги мучительного ада, так и райские кущи.

Смену тел в земной юдоли регулирует закон кармы, глубокой причинно-следственной зависимости, который делает нашу жизнь приятной и удобной или тяжелой и невыносимой. По сути, это закон воспроизводства сансары. Он действует вечно, неопровержимо и недоказуемо. Разумеется, речь идет не о простейшей, бытовой причинности (съел много мороженого — заболело горло), а о сверхъестественной, которую можно считать предельным обобщением принципа причинности. Согласно ему благие или, наоборот, тягостные перерождения обусловлены поступками людей в предыдущих жизнях.

Любой сознательный (это надо отметить особо) поступок или даже намерение, мысль не проходит бесследно, а откладывается в глубинной памяти человека и запечатлевается на его тонком теле. Там их след может храниться как угодно долго, но при благоприятных для этого внешних обстоятельствах может проявиться и принести плоды. Так, убийца в одном из следующих рождений скорее всего сам будет убит или попадет в ад, где подвергнется нескончаемым мучительным пыткам. Как тут опять не вспомнить песню Высоцкого!

Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом, А после из прораба до министра дорастешь. Но если туп, как дерево, — родишься баобабом И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

Вспоминается, кстати, не только Высоцкий. Вечные вопросы всю жизнь занимали и Л. Н. Толстого. Уже в ранней трилогии «Детство. Отрочество. Юность», принесшей Толстому литературную известность, Николенька Иртеньев рассуждает об инкарнации: «…Вот жизнь — и я нарисовал на доске овальную фигуру. После жизни душа переходит в вечность; вот вечность — и я провел с одной стороны овальной фигуры черту до самого края доски. Отчего же с другой стороны нету такой же черты? Да и в самом деле, какая же может быть вечность с одной стороны, мы, верно, существовали прежде этой жизни, хоть и потеряли о том воспоминание».

Разомкнуть круг сансары, выйти из него, освободиться раз и навсегда от тягот нескончаемых бренных существований, переходящих из одной юги в другую, из одного периода в другой и так до бесконечности, — вот высшая цель жизни индуиста, именуемая мокшей, т. е. «освобождением», «избавлением». Для этогонадо суметь отказаться от всякой кармы, как от благой, так и от дурной: первая ведет к накоплению добродетелей и религиозных заслуг, а вторая — к пороку. По-настоящему действенными признаются нейтрализация, «выжигание» следов старой кармы и прекращение ее действия. В разных направлениях индуизма эти процессы описываются по-разному, но чаще всего — как обретение свободы, блаженства, как вечное пребывание в боге. Достичь этой цели можно разными путями.

Как выйти из сансары?

Итак, жизнь и мир двойственны: с одной стороны, они заставляют человека страдать, втягивая его, как арканом, посредством кармы в круговорот перевоплощений, но, с другой стороны, они подталкивают его к поискам свободы, и чем больше он страдает, тем больше жаждет освобождения.

Интересно, что, хотя страдание в индуизме универсально и понимается как всеобщий и непреложный закон существования, а человек — всегда и неизбежно существо страдательное, никакого пессимизма этот вывод ни у кого не вызывает. Скорее наоборот, он имеет положительную ценность, указывая человеку на его зависимость от кармических пут и вызывая желание избавиться от них. Ни отчаяния, ни безысходной тоски ни в одном индуистском учении мы не найдем. Для них нет оснований, тем более что человек, в отличие даже от богов и других существ, обладает явными преимуществами: он способен превозмочь страдание и превзойти свое положение.