Детская площадка

- Не-еее-еет! - Исаак зарыдал.

Та часть маленькой головы Сэм, которая не была раздавлена, теперь была единственным идентификатором сестры Исаака. Смесь мякоти, зубов, фрагментов скелета и болезненных соков, составлявшая эту кучу, представляла собой версию Сэм, которую её брат хотел бы никогда не видеть.

ПЕРВЫЙ ИЗ МНОГИХ

- Увеличьте масштаб! Я хочу, чтобы они всё увидели, - сказала Джеральдин.

Фукс нажал несколько клавиш на панели управления перед ним, а затем повернул чёрную ручку по часовой стрелке. Угол камеры, отображаемый на массивном основном мониторе, встроенном в стену, прокрался в кровавые детали лица Сэм. Вызывающие тошноту особенности в огромной куче человеческой массы, вырывающейся с края подвесного потолка, были чистым кошмарным топливом.

Блестящий холм крови и мяса тела - мёртвые глаза, раздробленная челюсть и мокрая малиновая грива - представляли собой тревожный финальный портрет.

- Так, миледи? - спросил Фукс.

Джеральдин потёрла руку.

Она перевела взгляд на бутылку шампанского справа от себя и взяла её со стойки. Направив пробку в открытую дверь позади себя, стараясь не повредить какое-либо оборудование, она вытолкнула её.

Несмотря на то, что бóльшая часть декора в доме принадлежала высшему эшелону, бурлящее шипение, переливающееся на турецкий ковёр внизу, нисколько не смутило Джеральдин.

Это был особенный день.

Она наклонила бутылку в сторону и разлила её содержимое по бокалам. Как только каждый из них был заполнен, Джеральдин взяла один себе, а второй отправила своему извращённому коллеге.

Фукс отвернулся от монитора, который только что закончил настраивать, чтобы показать агонию на лице Сэди.

Она вытерла слёзы, всё ещё цепляясь за отрубленную руку сестры. Она как будто верила, что клетки могут внезапно вернуться к жизни.

Срыв девочки взволновал его. Он не видел такой адской реакции с тех пор, как опробовал свои методы в концентрационных лагерях. Его работа заключалась в том, чтобы вызывать такие необычайные эмоции, но он был счастлив заниматься тем, что любил. Хотя Фукс редко выказывал своё удовольствие, уничтожение человечества было его естественным призванием.

Но что важнее, чем его собственное удовлетворение, Фукс просто подсчитал, что, как он знал, Джеральдин жаждала увидеть. Он был рядом с её извращённой личностью достаточно долго, чтобы захватить власть.

- Вот, - сказала Джеральдин.

Она предложила Фуксу бокал, и они выпили тост.

Старый нацист отвлёк внимание от безумных образов. Ухмыляясь, он схватил бокал и поднёс его к Джеральдин.

- За нашего первого, - ответил Фукс.

- Первого из многих, - поправила она.