Только не в этот раз

22
18
20
22
24
26
28
30

— Нам поступил очень ответственный вызов. Совершено — толи убийство, толи изнасилование, толи все сразу вместе — надо проследовать к месту и включиться в работу.

— Я готов, — послушно отвечал «молодой» полицейский.

Как только автомобиль тронулся, Киров снова заговорил, но уже на более отвлеченную тему:

— Послушай, лейтенант (акцентировать свое внимание, уточняя младший, в «органах», между сослуживцами, было не принято), хотелось бы получше с тобой познакомиться, а для этого я бы задал тебе несколько личных вопросов. Ты не против?

— Да нет, — бесхитростно отвечал Бирюков, — отчего ж. Задавайте. На какие смогу — отвечу.

— Хорошо, — молвил опытный полицейский, — тогда скажи: ты давно в органах служишь?

— Пять лет — подходит шестой. В 2009-м, сразу после службы в российской армии был принят в полк патрульно-постовой службы, где прошел первоначальную подготовку и закончил четырехлетнее высшее юридическое образование. Почти два месяца назад получил диплом и, вот по истечении совсем непродолжительного времени, был переведен к вам сюда. Я слышал: попасть В МУР очень трудно. Наверное мне попросту повезло?

— Можно сказать, что и так, — согласился оперативник с вполне логичным мнением новичка розыскного дела, — чтобы пробиться в Управленье УГРО надо либо пахать, словно проклятый, либо иметь очень цепкий «прихват», либо уметь так «подлизывать задницу», чтобы тебя непременно тащили везде за собой.

— Не один из этих случаев мне не подходит, — печально улыбнулся младший сотрудник, — просто, еще находясь в ППС-е, я смог раскрыть несколько довольно загадочных преступлений, и начальство посчитало возможным перевести меня служить в Московское отделение розыска.

«Что-то он не договаривает. И улыбка у него не совсем естественная, как бы не очень радостная от того, что смог получить такое знаковое престижное место, а наоборот какая-то недовольная. Ну, да ладно, по ходу дела все прояснится», — обнадежил себя старший сотрудник, все еще считая, что этого юнца к нему подослали, чтобы «слить» его самого. Однако, Роман был «воробей-стрелянный» и, на таких мелочах, не зацикливался, предпочитая: либо вывести провокатора на чистую воду, либо сделать своим непременным «подельником», навсегда, поставив в зависимое от себя положение. Эти мысли, словно молния, промелькнули в голове майора полиции, и он тут же от них избавился, продолжая допытывать нового «друга» о его личной жизни:

— А ты, Никита, женат?

— Да нет, пока-что не довелось, — искренне отвечал собеседник невольно, чуть заметно, сморщив лицо.

— Что? — поинтересовался «опер», придав своей физиономии «сострадальческий» вид, — Неразделенная посетила любовь?

— Да, — нехотя отвечал Бирюков, чуть более жестко, чем разговаривал до этого ранее, давая таким образом определить, что его душа еще не «отболела», и эта злободневная тема для него пока-что закрыта.

— Ладно, понял, — уловил интонацию напарника Киров и, тут же, сменил направление их разговора, — больше эта часть твоей жизни подниматься, лично мною, не будет. А живешь ты где? Далеко? А то, вдруг, срочно понадобишься — чтобы можно было, запросто, за тобою заехать.

— Живу я за городом, — придав своему лицу беспристрастное выражение, спокойно разъяснил новобранец, — совершенно один, в небольшом каменном домике. Нахожусь всегда на мобильной связи и, чем за мною мотаться, в любое время, по первому вызову, сам смогу приехать куда-только нужно.

Тут полицейские подъехали к интересующему их месту, и им пришлось прекратить этот затянувшийся разговор. По ориентировке дежурного, они прибыли в Царицынский заповедник, расположенный в южной черте этого города. Там уже работала оперативно-следственная группа местного отделения полиции, или как их еще называют: «земельники». Напарники молча направились к месту скопления людей, находившихся в форменной амуниции. Узрев эксперта-криминалиста, которым оказалась молодая симпатичная девушка, Роман сразу же направился к ней. В тот момент, она была занята тем, что упаковывала изъятые при осмотре следы преступления.

Поравнявшись с ней, оперативник представился и, тут же, задал обычный вопрос:

— Что тут, у нас?

— Труп до неузнаваемости изуродованной женщины. Вы сами подойдите, да посмотрите.