На следующий день газеты были полны подробностями убийства на кладбище.
Сообщалось, между прочим, что убийца до сих пор упорно молчит.
Все с нетерпением ждали суда.
Обществу было известно, что ни один адвокат не согласился принять на себя защиту преступника, все требовали самой безжалостной кары этому «зверю».
И можно представить себе, с каким негодованием граждане встретили последнее сообщение газеты, что нашелся все-таки, к позору для своего сословия, такой адвокат, который взял на себя защиту омерзительного преступника.
Сообщалось и имя.
Это был никому не известный, ни разу еще не выступавший молодой адвокат Кук.
В залу суда пускали только по билетам и все-таки там стояла невообразимая давка; а о том, что происходило в это время на улице? и рассказать невозможно.
Весь город пришел сюда, горя нетерпением узнать, чем окончится страшное дело.
Убийцу вели под усиленным конвоем. Он дико стонал, ворочая белками глаз, но не было в зале суда ни одного человека, в ком вызвал бы он чувство жалости.
Мертвым молчанием встретила публика чтение обвинительного акта суда…
Прокурор сделал подробный анализ всему данному случаю и требовал высшей меры наказания.
Гул одобрения прокатился из края в край в ответ на слова прокурора.
Гражданский истец, за необнаружением личности убитой и за ненахождением родственников ее, — отсутствовал.
Дальше слово принадлежало защитнику.
Точно перед грозой повисло в зале тяжелое молчание, когда с своего места встал молодой юркий брюнет с пронзительно бегающими глазами, — защитник убийцы; всем было ясно, что ни какими словами нельзя поколебать созревшего уже решения, — это было написано на лицах присяжных; всем хотелось скорее конца!
После короткого вступления о причинах, по которым он нашел возможным выступить в качестве защитника по этому делу, Кук окинул залу горящими глазами и твердо сказал:
— Я уверен в невиновности подсудимого так же, как в собственной своей, и я докажу это.
Смутный гул прошел по переполненной зале; послышались отдельные голоса:
— Это уж слишком! Нахал! Постыдитесь!