Путешественник

– Убийства будет достаточно, – произнес он с легким ехидством. – Не волнуйся, парень. Тебе простят остальные незначительные проступки. Не могут же тебя наказать за них, раз ты будешь уже наказан за убийство. Это то, что называется риском дважды понести наказание за одно и то же преступление, здесь подобное запрещено законом.

Я злобно посмотрел на него:

– А ты шутник, старик.

Он пожал плечами.

– Каждый освещает тьму, как может.

Какое-то время мы молча предавались печали. Затем я произнес:

– Ты здесь за ростовщичество, так?

– Нет. Я здесь потому, что некая дама обвинила меня в ростовщичестве.

– Какое совпадение. Я здесь тоже, хотя и косвенно, из-за дамы.

– Ну, я сказал «дама» только для того, чтобы указать ее пол. В действительности она, – он плюнул на пол, – a shequesa karove.

– Я не понимаю твоих чужеземных слов.

– Язычница и putana cagna[61], – перевел он, опять сплюнув. – Она просила у меня взаймы денег и оставила в качестве залога на сохранение некие любовные письма. Когда она не смогла заплатить, а я отказался вернуть письма, она постаралась, чтобы я не отдал их кому-нибудь другому.

Я сочувственно покачал головой.

– Твой случай печальный, а вот мой – скорее нелепый. Моя дама попросила сослужить ей службу, предложив себя в качестве награды. Дело было сделано, но не мной. Тем не менее я здесь, и награда мне досталась совсем иная, но моя дама, возможно, еще даже и не знает об этом. Разве не смешно?

– Забавно. Иларию бы твоя история развеселила.

– Иларию? Ты знаешь эту даму?

– Что? – Он изумленно уставился на меня. – Твою karove тоже зовут Иларией?

Теперь уже я вытаращился на него.

– Как смеешь ты называть мою даму putana cagna?

Закончив наконец испепелять друг друга взглядами, мы уселись на нары и принялись сравнивать оба случая, после чего, увы, стало ясно, что и я, и Мордехай были знакомы с одной и той же донной Иларией. Я рассказал Картафило обо всем, заключив: