По ту сторону души

– А что за вещь, может, я найду?– засуетился вокруг девушки Артур, – или,

   может, где увижу? Не отказывайся, у меня с детства нюх как у собаки, где конфеты от меня не спрячет бабушка – всегда находил, интуиция! – и он смешно поднял вверх указательный палец и скорчил такую забавную гримасу на лице, что Лиза не выдержала и прыснула смехом. Стенка отчуждения рухнула, и молодые люди разговорились, словно были знакомы несколько лет.

   Артур рассказал про свое детство, выдуманное, книжное, опуская неприятные моменты, когда он голодал при живой матери, просиживал часами в приемниках-распределителях, лазил по подвалам и чердакам в поисках теплого угла зимой. Не рассказывал он и девушке и о том, как дрался с мамиными ухажерами – алкашами, опустил историю о детском доме и о лишении матери родительских прав. А вот про небо он мог рассказывать часами, не утаивая ни мгновения. Его друзья – летчики, его семья, настоящая семья – его экипаж. Артур летал вторым пилотом, а это очень ответственная профессия, не для слабонервных слюнтяев, как поняла для себя Лиза из его рассказов, уже проникшись уважением к парню.

Девушка в свою очередь рассказала про свое детство, счастливое и безмятежное, своих родителей и братьев, пропустив историю, перевернувшую ее жизнь и некоторые события, про которые Лизе было до сих пор больно и противно вспоминать. Их идиллию прервала Любка, вошедшая с бутылкой дешевого вина в трясущейся руке, на голове безумная чалма из грязного полотенца, в зубах дымящаяся папироса, халат на Любке не стирался со времен царя Гороха, но, не смотря на это, в нем она себя чувствовала очень даже комфортно. Размазанной походкой эта царица Клеопатра прошла и встала посреди кухни, подбоченясь, и, выпуская ртом клубы едкого дыма, поставила недопитую бутылку на стол и произнесла речь Макаренко: – Дети мои! Не пора ли разойтись по домам! Приличным людям спать мешаете!

   Следом за своей царицей из комнаты выполз ее обожатель в сатиновых семейных трусах, тело его было синюшным, то ли от многочисленных наколок, то ли от побоев, то ли посинело от алкоголя определенного качества. Судя по надписи на бутылке вина « 777»,в простонародье « Три топора», (где они доставали – то этот раритет алкогольной промышленности советских лет – очень большой вопрос) внешний облик мужика не требовал дополнительных описаний.

– Эй! Нефертити, не вертитесь! – мужик осклабился и на всю кухню завоняло перегаром, а над своими шутками, смеялся только он сам. Герой – любовник распростер объятья и полез Любе под халат со словами из песенки: « Люба, Любонька, целую тебя в губоньки!». Пьяный собутыльник схватил подругу за полы халата, падая, оставив ее в одной задрипанной майке. Он упал, упал громко, как мешок костей. Матерясь и кляня всех подряд. Артур не выдержал этого представления, схватив опустившегося ниже плинтуса человека за руки, потащил обратно в комнату, а Любка продолжала стоять посреди кухни в одной майке, а на шее ее красовался медальон на цепочке. Лиза даже обомлела, так как не сразу поняла, где этот медальон она видела раньше. Любка гордо выпятив вперед то, что когда-то называлось грудью, демонстрировала подарок ухажера Мишани, который что-то провозглашал из комнаты, больше напоминающее на свинское хрюканье, чем на человеческую речь.

   Артур влетел обратно и попытался увести нетрезвую мать, ему было невероятно стыдно и неловко перед Лизой. Что она подумает о нем?! Лизку возмутило до глубины души даже не то, что это именно та вещь, которую она искала, а то, что рядом живут люди беспринципные и подлые. Ей страшно стало от мысли, на что способны такие люди еще? Убежав в свою комнату, она разрыдалась от разочарования и бессилия. В дверь тихо постучали. На пороге стоял виноватый Артурчик: – Прости за выходку матери. Она утверждает, что вещь эту Мишка выменял на вокзале у бомжа за бутылку какой-то самопальной дряни. Мишка рассказывал, что стоял с корешами, а дедок подошел и талисман предложил. Мол, продать нельзя, подарить нельзя, только обменять. Вот и обменялись, а мать моя увидала, вот и выпросила.

– Я понимаю, ты веришь своей матери. Я посторонний для тебя человек, но именно этот медальон – мой. Он лежал, завернутый в тряпку с тесемкой, и там записка была еще важная! Кстати! Записки этой, я тоже не нашла! Господи! Они шарились в моих вещах! – Лизка заплакала еще сильнее, забыв напрочь, о своих принципах, основанных на сокрытии чувств и эмоций перед посторонним мужчиной.

– Лиза, ты извини, конечно, но не пойман, не вор! Я не хочу никого выгораживать, но вдруг Мишка говорит правду! – настаивал Артур, пытаясь зайти в комнату и как-то успокоить расстроенную девушку.– Где лежала эта твоя тряпка?

– В этой тумбочке, – Лизавета указала на старый деревянный комод, – я здесь все перерыла! Ни тряпочки, ни записки, ни медальона!– девушка жалобно всхлипывала.

– Давай еще раз, вместе, посмотрим, может, найдется,– предложил Артур, не желая, чтобы девушка плохо думала о нем и его матери. Она, конечно, не святая, но и не воровка.

   Лиза секунду колебалась, но согласилась на помощь. Они еще раз вытащили ящик из комода, где хранились старые газеты, альбомы, шкатулочки и коробочки со всякой всячиной. Лиза и Артур перетряхнули все. Никаких результатов. Лиза стала уже по сотому кругу пересматривать тетушкины альбомы, как вдруг на пол выпала старая фотокарточка, черно-белая и потрескавшаяся с трудноразличимым изображением. Но видно было, что сделана она была большим мастером, не во всех ателье того времени фотографы делали художественную роспись на фото.

    Не смотря на потертость карточки, Лиза сразу обратила внимание, с какой любовью вырисовывали красивой черноволосой девушке глаза сине – голубой тушью и кого-то она Лизе очень сильно напоминала. На оборотной стороне фото еле читалась надпись, красивым размашистым почерком:

« Киев, Людмиле от Владимира, с любовью, 1946 г.» Лиза протянула фото Артуру, он рассмотрел и присвистнул: « Красивая»… Это же не твоя тетка! Интересно, кем она тебе приходится?  – и Артур посмотрел на Лизу, а рядом приставил фото, держа его в своих руках, – Вы удивительно похожи, не находишь?

   Лизку же мучил только один вопрос и не давал покоя, где она видела эти красивые глаза как голубое, чистое, безмятежное небо?

– Лиза! С тобой все в порядке?– Артур аккуратно дотронулся до плеча ушедшей в себя девушки, воспоминания и домыслы в ее мозгу разлетались, как карточный домик по ветру.

   Девушка даже вздрогнула: – Лиза! – вдруг воскликнул молодой человек, пойдем, пройдемся – погода замечательная, тебе надо на свежий воздух, отвлечешься хоть немного! Пойдем? – он заботливо поднял ее с пола за плечи. Его сильные руки и тихий успокаивающий и казалось, нежный голос, заставили все тело Лизы покрыться мурашками, приятное тепло разлилось где-то внутри и заполнило каждую частицу всего ее существа. Эти новые ощущения смутили Лизу, и она поспешила согласиться на предложение Артура, попросив его подождать на улице пока она переоденется. На самом деле, Лиза хотела взять паузу, побыть одной и справиться с захватившем ее новым чувством. От этих новых эмоций реальность исчезала, а ноги и руки, казалось, не слушались ее.

   Артур согласился, видно было, очень нервничал и не ожидал такого скорого свидания, поэтому пока девушка его мечты не передумала, закрыл дверь с другой стороны и помчался на улицу – надо успеть купить цветы. Вылетев из подъезда на крыльях любви, молодой человек чуть не сбил девушку небольшого росточка, с лицом в канапушках, рыженькую, хрупкую, не много нескладную.

– Аня! Что ты здесь делаешь? – опешил Артур, когда хотел извиниться перед девушкой и приостановил бег, – Вот так неожиданность!

– Неожиданность? Арти, а мы что уже не вместе? У тебя есть кто-то? Мне надо поговорить с тобой – это важно!