Акт первый: Тень

Из-за того, что пластинка висела не вплотную к кулаку, а на расстояние сантиметров двух, это смягчало удар. Сама аура, по которой и скользила пластинка, играла роль этакого амортизатора, но при этом сам удар получался в разы мощнее. Так что я так и чередовал руки, как только пластинка слетала с одной руки, я вешал её на другую. Данный подход не только дал хороший прогресс в контроле и скорости создания пластинки, но и хорошо продвинул этап закалки самих кулаков.

Так я и занимался почти до часу ночи, чередую упражнения с медитацией и тренировками с оружием. Что удивительно, но каждая медитация, в котором участвует оружие, создавало у меня такое ощущение, что я вместе с энергией поглощаю и частичку знаний. Просто это объясняло многие странности, да и в одном из манускриптов, из пагоды, об этом вскользь говорилось.

Одной из таких странностей было то, что у меня иногда в голове, сами собой возникали приёмы обращения с мои оружием. По началу я списывал это на собственные воспоминания, что всплывали в памяти, но со временем понял, что некоторые приёмы я просто не мог знать. Но как говориться, знать не значит уметь, вот я и тренировался, чтобы уметь, а не просто знать.

Но, как и любой человек, мне тоже необходимо спать иначе мозг просто взорвётся от событий и знаний, что ему необходимо обработать. Так что я отправился спать, завтра мне предстоит тяжелый разговор, возможно, что после него я потеряю свою работу, а вместе с ней и часть проблем. Но я всё же надеялся, что мне удастся договориться с Аланом, да и прояснить несколько моментов было бы не плохо. С этими мыслями я и уснул.

Следующий день, лично для меня начался уже привычной суетой. Пренебрегать разминкой и утренней тренировкой, особенно, после недавних событий и полученных знаний, я тем более не мог. Так что утро у меня начинается вполне себе стандартно, но при этом меня не покидают мысли от предстающего разговора. Я честно переживал, от чего и строил у себя в голове многочисленные конструкции, разговаривая и споря с самим собой.

От всех этих переживаний, чуть не опоздал на саму работу, так сильно увлёк меня разговор с умным человек. Но чуть не считается, и то, что мне последние пару кварталов пришлось пробежать, особой роли не играет. Да и чего там, я даже не вспотел от этой пробежки. В кузни всё было по-прежнему, так что я принялся за привычные дела.

Алан, как и обычно, в кузне появился в половине восьмого, за это время я успел натаскать воды и уже начал разжигать горн. Он, как и обычно, был мрачен и черен лицом, но сегодня он был особенно мрачен, видать его тоже гложут печальные мысли. А потому, я не стал ходить вокруг да около, да и не привык я так, стараясь не откладывать такие дела на потом и сам первым начал разговор.

— Алан, — произнёс я, поворачиваясь к нему и отступая от разгорающегося горна, — нам нужно поговорить.

— Д-да, — как-то печально и натужно.

— Я так понимаю, что говорить о своём прошлом ты не намерен? — и дождавшись утвердительно кивка, продолжил, — но на один вопрос то ты можешь мне ответить?

— Смотря на какой, — как-то даже напрягся он.

— Скажи, а что мешает тебе делать Оружие? — спросил я его в лоб, это по идее, не должно на прямую касаться его прошлого, так что я надеялся получить ответ.

— Потому что оно служит чтобы убивать, — даже как-то яростно ответил он.

— Ха, — удивился я, — и это вся причина? Я-то думал у тебя там что-то серьезное.

— В смысле, — удивился он моему ответу, — не понял.

— Да всё просто Алан, — я только улыбнулся на его увидев его недоуменный взгляд, всё оказалось не так уж и сложно, а я-то себе успел по на придумывать. — Всё действительно просто, — сказал я, подходя к нему, — если ты будешь думать об оружие как о средстве убийства, то оно таким и будет, и тут нет разницы, что ты будешь ковать. Даже простой нож, что ты будешь ковать, с мыслями о том, что это может послужить средством для убийства, оно таким и станет. Знаешь, — я вспомнил одну поговорку, которая в этом мире заиграла новыми красками, — но наши мысли материальны. Так что если ты хочешь и дальше ковать, то тебе стоит отпустить эти мысли, иначе ты просто не сможешь вырасти над собой, ни как мастер, ни как человек.

— Но что мне тогда делать, — его вид был потерян, и он реально не знал, что ему делать.

— Я же уже говорил, — произнёс я ещё шире улыбаясь, — тут всё просто, просто нужно думать, сколько оно спасёт жизней. Что оружие, да и не только оно, а все твои вещи, что выходят из твоей кузни, сколько они спасут этим самым жизней.

— Но как оружие может спасать жизни, — от тяжелых мыслительных процессов аж весь насупился, пытаясь понять мои простые истины.

— Очень просто, — пожал я в свою очередь плечами, — представь себе охотника, что пошел на охоту, с оружием, что было создано с мыслями об убийстве. Ведь тут как получается, что, представляя чьё-нибудь убийство, ты в первую очередь думаешь о людях. И тут так же, вот вышел охотник на след крупного зверя, вот они сошли с ним в жаркой битве и в нужный момент, его оружие его подвело. Подвело не потому, что оно плохое, а потому что оно захотело человеческой крови, его таким создали. Согласись, ведь это тоже убийство, — и уставился на Алана.