Ночной поезд

– О! Хорошо.

Я сидела и отчаянно улыбалась. Оливия подтянула под себя ноги и теперь сидела, свернувшись в кресле, как кошка. Она очень худая, заметила я. И задалась вопросом, уместно ли будет пойти и принести только что купленное вино, открыть его и налить нам обеим по большому бокалу. Сестра намеренно проигнорировала мои покупки и теперь улыбалась мне саркастической улыбкой.

Я старшая сестра. Я, как она настойчиво всю жизнь повторяла, – «золотой ребенок». Золотые дети могут принимать на себя ответственность.

– Хочешь есть? – спросила я. – Я принесла кое-какую еду. Если хочешь, могу что-нибудь приготовить.

Она скажет «нет», но, по крайней мере, это даст мне благоприятную возможность уйти на кухню и поесть самой.

– Вообще-то я сегодня вечером ухожу.

– О, здорово.

– Ах, здорово? Ну еще бы. Хорошая квартира вся в твоем распоряжении.

– Я не это имела в виду! Куда ты идешь?

– О, просто прогуляться. – Оливия пыталась накрутить прядь волос на палец, хотя ее волосы недостаточно длинны для этого, и тихонько посмеивалась.

– Ладно, – сказала я, поднявшись. Наши разговоры никогда не занимали много времени, хотя эта встреча побила рекорд. Большие деревянные дорожные часы[14] с распродажи из багажника[15], которые я бы ни за что не купила, потому что они безвкусные, но которые каким-то образом выглядели стильно в гостиной сестры, сообщили, что уже без десяти восемь. За окном было все еще светло. – Тогда я соображу себе что-нибудь поесть, если не возражаешь. И выпью немного вина. – С глубоким вздохом я снова заставила себя быть дружелюбной. – Могу я налить тебе бокал перед тем, как ты уйдешь?

– Конечно. – Она выглядела смертельно скучающей.

Моя спальня – это каморка, которая также известна под названием «кабинет». На протяжении нескольких лет она служила приютом разнообразным выдающимся и неприступным друзьям Оливии, а в промежутках между квартирантами становилась местом складирования всего, что сестра хотела убрать с глаз долой.

Я толкнула дверь и была приятно удивлена, увидев, что Оливия убралась в комнате для меня. Я ожидала найти пол покрытым ненужными бумагами, коробками и вещами. Вместо этого половицы были идеально чистые, односпальная кровать (комната определенно не могла бы вместить больше одного человека) разобрана и покрыта стеганым одеялом в вышитом белом пододеяльнике и двумя подушками. В ногах постели даже лежало бледно-розовое полотенце. На перекладине для одежды висели плечики для моей одежды и имелся встроенный шкаф для остальных вещей.

– Спасибо за комнату, Оливия, – крикнула я ей. Как жаль, что я не могла называть ее Лив или Оли, как ее друзья. Некоторые из них зовут ее Либби, Либстер или Олс, и чем дальше вариант отстает от ее истинного имени, тем больше в нем интимности. А я никогда не решалась на что-нибудь иное, чем ее полное имя – «Оливия».

В обратную сторону дилеммы не существует. Нет очевидных сокращений от имени «Лара». Только один человек за всю мою жизнь попытался его сократить. Рэйчел называла меня Лаз. Я сглотнула комок и прогнала воспоминание.

Даже моя мать никогда не отступала от правил, произнеся что-нибудь вроде Ла (что, предположительно, прозвучало бы глупо). Точно так же и Сэм. Я Лара, и люди называют меня Лара, вот и весь сказ. Я – не моя сестра и, в отличие от нее, не могу использовать свое имя как оружие.

– Добро пожаловать, – бросила она откуда-то как раз в тот момент, когда я открыла шкаф и на меня обрушилась лавина бумаг, бракованной одежды, случайных предметов и всего, что можно отнести к разнокалиберному мусору.

Я задумалась, стоит ли забрать назад благодарность, но во имя сохранения мира просто встала на колени и затолкнула всю эту уйму под кровать.

В дверях появился поджарый мужчина с бородой и в твидовом пиджаке. Он немного походил на Джарвиса Кокера[16], и я была до умиления благодарна ему за теплое приветствие.