Шаман с радостью поделился с ним своей ношей.
— Ты у нас Джек настоящий богатырь! Теперь мы главную хижину в два счета достроим, — освободившийся от тяжестей шаман, взялся за свой устрашающего вида посох.
— Большой-то он большой, только ест, наверное, много, — Ребека оценила рыжего со своей женской, кулинарно-хозяйственной стороны.
— Нам сюда, — шаман раздвигал посохом перед Джеком листья пальм. — Сейчас разожжем огонь и наконец-то поедим горячего. Кстати, куда подевался Марсель и почему я не вижу Гвинет?
— А вы, то не знаете? — вздохнула Ребека.
— Значит, опять склоку затеяли! Хоть я не люблю это делать, но их придется наказывать. Что гласит седьмой пункт нашей конституции? — шаман погладил навершие посоха — череп.
— Соблюдение мира и порядка на острове, — процитировала по памяти строчку из главенствующего документа на Изабель толстуха.
— Среди поселенцев, — дополнил ее ответ шаман. — Остальные там, — он показал рукой в сторону причала, — пусть делают что хотят, нам до них дела нет. Но на Изабель распрей я не потерплю! У нас и так людей раз-два и обчелся, — шаман загибал пальцы на руке. — Может их для профилактики развести на месяц? Порознь глядишь, и угомонятся. А еще лучше, я Марселя за тебя выдам. Ты у нас женщина мудрая, глупостей типа мордобоя не допустишь.
— Забыл, ты же нас уже женил, — подбиравшая с земли выпавший у нее из подола майки блок сигарет Ребека, теперь старалась поспеть за ушедшей далеко вперед процессией.
— Ну, и три месяца прожили нормально, — шаман на развилке выбрал левую тропу, по которой и пошел дальше.
— А потом он от меня сбежал, — в голосе догнавшей Джека Ребеки слышалась обида. — Бросил подлец! — и она заревела.
— Ну что с этими бабами прикажешь делать? — шаман хлопнул себя рукой по бедру. — Не мозги, а одно сплошное мокрое место. И вот так всегда, хорошие идеи на корню губят. Ребека, сейчас же перестань плакать! — в приказном порядке потребовал шаман.
Но толстуха только пуще разревелась.
— Я ему все сердце свое раскрыла, а он…! — из глаз толстухи уже лились целые ручьи слез.
Расстроенность Ребекиных чувств не для всех было «наказанием», для Костика завывания толстухи напротив явились ориентиром, в каком направлении двигаться.
— Ага, значит мне сюда, — шедший до того без разбору по лесу Медведев, повернул в нужную сторону. — Темно, сыровато здесь, — приподнимая свисающую с пальмы лиану, заметил Костик. А воспоминания незамедлительно перенесли его в далекую Россию, под Камнегорск.
Вот Костик идет по сосновому бору с лукошком в руке, разыскивая среди опавшей хвои боровики и подосиновики. Найдя очередной гриб, он присаживается перед ним на корточки, раскладывает перочинный нож и срезает шляпку. Ножку гриба Костик не берет — шляпок в лукошке поместится намного больше, чем целых грибов. Над головой вьются назойливо жужжащие комары, Медведев отгоняет их прутиком березы. Но наиболее злой и проворный больно кусает Костика в щеку. Медведев прихлопывает его рукой. Оказывается это не комар, а муха и кругом не сосны, а лианы, пальмы да «мутанты» папоротники с трехэтажное здание вышиной. Он снова целиком и полностью на острове. На укушенной щеке Костика начинает надуваться волдырь.
— Вот зараза, он еще и чешется, — Медведев начинает, скрести пораженное место ногтями.
Распрощавшаяся с Хорхе Сесиль, стоя на причале, машет рукой вслед удаляющейся шхуне.
— В следующий раз, не забудь привезти бусы! — кричит она де Сильве.
ebooksa