– Зачем это мне? – он поднял на нее глаза.
– Джон, – Вероника вздохнула. – Ты берешь кота в мешке. Понимаешь? Когда приедешь в Лондон и вскроешь чемодан, то считай, что ты пан.
– А если на таможне его вскроют?
– Тогда ты пропал, – она заливисто засмеялась.
– Нет, в такие игры я не играю, – он хотел встать, но снова опустился в кресло. Эта шутка пришлась ему не по вкусу. – У меня Света обязательно спросит, куда делся этот чемодан…
При этих словах Вероника едва не подскочила.
– Ну вот, заладил, как попугай, Света, Света. А ты ничего ей не рассказывай. Пусть это будет наша с тобой тайна. Понял! Ты любишь ведь тайны. У нас в России все любят тайны.
– Не надо мне никаких тайн, – он взял бокал с виски и опрокинул его в рот.
– Эх ты, чучело, – с досадой по-русски произнесла Вероника и махнула рукой.
– А что это? – не понял Джон.
– А это вопрос, нравлюсь я тебе или нет, – с ехидством в голосе произнесла Вероника. – Помоги мне, дружочек, – голосок у нее стал тонким, просящим, она стала набирать номер на мобильнике.
– В чем? – он не понял ее.
– Сейчас художник придет и заберет его. Вынеси его в коридор, – Вероника убрала мобильник.
Джон поднялся, взял чемодан, он показался теперь еще тяжелее.
– Что мне сказать Свете?
– Ничего не говори, – лицо у Вероники посуровело, и пухлые губы стали твердыми. – Я сама ей все скажу, понял. Все скажу сама. Она моя сестра.
Он пожал плечами. Пусть сестры разбираются между собой сами.
В этот момент в двери раздался звонок.
– Это мой художник, не волнуйся, – произнесла Вероника, – он пришел за чемоданом. Открывай дверь.
На пороге появился высокий плечистый парень в кожаной куртке и с бритым затылком. Он едва произнес «здрасте», молча поднял чемодан, развернулся, Вероника вышла вместе с ним. Дверь захлопнулась.