Небесный шкипер

— Шесть? — развернув засаленную записную книжку и быстро её пролистав, переспросил он.

— Два, — отозвался я. Алёна же переводила взгляд с меня на хозяина лавки и, наверное, начала подумывать о том, что нас пора сдавать в жёлтый дом. Ну, кто ж виноват, что здешние «контрабасы» придумали такую зубодробительную систему паролей и отзывов?

Тем временем, Сигурдсон расплылся в добродушной улыбке и, протянув мне ключ на кожаной бирке, указал в сторону одной из стен, в отличие от остальных, заставленную не полками с товаром, а… стеллажами с запертыми дверцами.

— Прошу, молодой человек. Ваш заказ в третьем шкафчике, — проговорил лавочник.

— Жу-ук! Вот ведь жук! — с восхищением протянул я, когда мы с Алёной покинули заведение старого контрабандиста.

— И чем он тебя так зацепил, дорогой? — поинтересовалась невеста, спрятав бювар с документами в свою объёмистую корзинку для покупок.

— Хитростью, — честно ответил я. — Я вот над тобой посмеялся, по поводу тёмных подвалов для тёмных делишек, но сам ведь думал, что Сигурдсон направит нас к какому-нибудь тайнику на отшибе, в лучших традициях тех самых авантюрных романов. А зачем нужны эти подозрительные ухоронки в дуплах расщепленных молнией дубов, когда всё можно сделать вот так, красиво и без малейшего риска? И ведь идея-то простейшая! Ну, придёт к нему в гости законник, пусть даже по наводке и со знанием всех паролей, а толку-то? Почтенный Сигурдсон промышляет подделкой документов?! Да полноте, с чего вы взяли? Он лишь сдаёт внаём абонентские ящики. А уж кто и что через них передаёт, то не его дело. Пароли? Так безопасность же. А ну как до содержимого ящика попытается добраться тот, кому оно не предназначено? Записи? Помилуйте, какие записи?! Сигурд Сигурдсон — честный предприниматель, и если обещает полную конфиденциальность, то так оно и есть. Потому имён клиентов не только не записывает, но даже и не спрашивает. И как те выглядят, тоже не помнит. Близорукость у почтенного лавочника, и с памятью плоховато стало, ага.

— Ну, с абонентскими ящиками, всё понятно. А с чего ты взял про близорукость и плохую память? — с интересом спросила Алёна.

— Пенсне и записная книжка, — отозвался я.

— Записная книжка, да… А при чём здесь пенсне? В смысле, оно же есть, так что на плохое зрение Сигурдсону не сослаться, — нахмурилась Алёна.

— Близорукие носят очки постоянно. Именно очки, а не пенсне, которое может слететь с носа от любого резкого движения. Сигурдсон же, без сомнения близорук, это было видно по тому, как он щурился, пытаясь нас рассмотреть, но пользуется отчего-то именно неудобным и старомодным пенсне. Почему? Зачем?

— Хочешь сказать, только для того, чтобы иметь возможность заявить, что не мог рассмотреть очередного клиента, потому что «пенсне слетело, а без него он слеп как крот»? — рассмеялась Алёна. — А что? Правдоподобно. А на замечание, почему не носит очки, он наверняка выдал бы жалостливую историю о подарке какой-нибудь любимой, но давно почившей тётушки, да?

— Очень может быть, — кивнул я с улыбкой. — Мадмуазель, имею честь доложить, что ваши дедуктивные способности поразили меня в самое сердце. Скажите, ваша тайная фамилия — не Холмс, случаем?

— Фу! Не смей сравнивать меня с этим лондонским наркоманом! — наморщила носик Алёна, но тут же сменила гнев на милость и, втянув носом воздух, вздохнула. — Хочу выпечки. Горячей. И кофе…

— Идём на запах? — предложил я. Невеста кивнула и, подхватив меня под руку, потянула вперёд.

Остановка в Стекольне, хоть и была запланированной, но тратить время на долгие прогулки по городу я не собирался, а потому уже через два часа мы с Алёной вернулись на яхту, и я, вновь оказавшись на мостике, выслушивал доклады Трефиловых о готовности «Мурены» к выходу. Разрешение на взлёт от портовых властей мы получили без проблем, и вскоре дирижабль вновь взмыл в небо, где, заняв назначенный горизонт, набрал крейсерскую скорость и потянулся на северо-северо-запад, к следующей поворотной точке нашего маршрута — маленькому городку Эстерсунду, расположившемуся на острове Фрёсён, омываемому водами озера Стуршён.

И как бы Алёна не смотрела на меня жалобным взглядом, сажать «Мурену» в этой… в этом тихом провинциальном городке я не стал, хотя невеста почему-то была уверена в обратном. До тех самых пор, пока в процессе опознания с местной портовой службой, не отбила по моему указанию телеграфное сообщение: «Следую на Тронхейм».

— Но почему, Рик?! — не выдержала она, увидев, как проплывающие под нами черепичные крыши домов сменяются серыми, почти чёрными валами хмурого озера. — Город, озеро, мосты! Ты видел эти мосты? Какие фотографии можно было бы сделать!

— Вечер, Алёна, — пожал я плечами, указав невесте на далёкую полоску заката. — Здесь ещё светло, а там внизу, уже стемнело. Маленький, сонный городишко… что там смотреть, если после заката в нём, наверняка, даже овощные лавки не работают? Оставаться же здесь до утра, только для того, чтобы ты могла вдоволь наиграться со своим фотоаппаратом… у нас, вообще-то, заказ имеется, если ты не забыла.

— Откуда ты знаешь, что там по вечерам всё закрыто? — насупилась она, и я не сдержал вздоха. Обычно, Алёна ведёт себя как взрослый вменяемый человек, но иногда… особенно, когда речь заходит о её хобби — фотографии, так вот иногда кажется, что передо мной просто сущий ребёнок. А ведь она старше меня! Впрочем, об этом я предпочту не упоминать даже в шутку. Иначе наш полёт как минимум на неделю превратится в ад для всей мужской части команды. Да и ночевать в кают-компании мне не нравится.